Джеймс Купер - Долина Виш-Тон-Виш

В центре повествования находится семейство Хиткоутов во главе с патриархом Марком, суровым и мудрым, храбрым и справедливым, словно писатель намеренно стремился к параллели с Марком Евангелистом (по-латыни Marcus означает «молот»). Вообще, значащие имена, заимствуемые из библейского контекста и выражающие личное кредо — обычай, характерный для пуритан, — постоянно обыгрываются Купером, превращаясь в средство характеристики персонажа и одновременно выстраивая символику идейной схемы романа. Поскольку Марк является главой поселения, столь же уместно выглядит английская трактовка его имени (мета, точка отсчета). Имя его сына, молодого человека по имени Контент (Content — «удовлетворение», «довольство», «покой»), напротив, контрастирует с характером человека, которому принадлежит. Контент способен на сострадание, в том числе и к индейцу, ему свойственны внутренние сомнения по поводу религиозного доктринерства. Впрочем, именно ему и его жене Руфи вместо покоя и довольства суждены испытания: им предназначено судьбой утратить дочь в результате индейского набега и пленения.

Имена других пуритан, членов единой общинной семьи, также весьма откровенно характеризуют их самих и в какой-то степени их жизненные судьбы. Таковы Вера (Faith), Милосердие (Charity), Изобилие (Abundance). Особняком в ряду пуританских образов стоят три персонажа: слабоумный Уиттал Ринг, Покорность (Sunmission, в настоящем издании переведено как «Смиренный») и преподобный Мик Вулф. Другими словами, куперовские пуритане предстают пестрым сборищем индивидуумов; среди них есть такие, что вызывают симпатию, есть взывающие к сочувствию, но присутствуют и ироничные или даже полемично-заостренные образы, стоящие на грани осуждения. Так, образ доктора Эргота (Ergot — «спорынья»), возникающий во второй части романа, явно сатирический (надо сказать, этот персонаж вписывается в ряд других невежественных эскулапов-ученых Купера, среди которых доктор из «Пионеров», Овид Бат из «Прерии» и другие).

Важное место в романе занимает тема осуждения и казни короля. История гибели Карла I (осужденного на смерть, по замыслу Купера, судьей по имени Смиренный во время Английской революции) получает отражение в осуждении пуританами индейского «короля» Конанчета (кстати, в ранних описаниях Нового Света индейских вождей, по аналогии с европейскими монархами, именовали «королями»). Прототипом Смиренного являлся полковник Уильям Хофф (1605? — 1679?), судья-пуританин, который послужил прототипом героя романа В. Скотта «Певерил Пик» (1823), а после Купера — героя новеллы Готорна «Седой заступник» (1837), как и героев ряда других сочинений. Когда восстановление на престоле Карла II стало очевидным, Хофф, спасаясь от преследования слуг короля, бежал в Новую Англию. Ряд легенд Новой Англии посвящен тайным скитаниям изгнанника из дома в дом в поселениях Массачусетса и Коннектикута, его отшельничеству в пещерах. В «Долине» он предстает загадочным романтическим пришельцем, в соответствии со своим именем вверившим судьбу Провидению, какая бы роль в жизни ни была ему отведена. Любопытно, однако, что именно он по роковому стечению обстоятельств оказывается спутником, затем невольным виновником пленения и смерти Конанчета, как прежде короля Карла. Персонаж по имени Покорность, выступая у Купера в целом как символ «антикоролевского», свободолюбивого начала, не свободен и от обреченности, вызванной трагическим выбором.

Духовное лицо на страницах романа Купера — в замысле произведения фигура всегда функционально значимая. Так было с псалмопевцем Дэвидом Гаммой в «Последнем из могикан» (уже в нем проявляются черты пуританина), со священником из Тэмплтауна в «Пионерах», с патером Аминь в «Прогалинах в дубровах». В «Долине Виш-Тон-Виш» имя преподобного Мика Вулфа (Meek Wolfe, в переводе — Кроткий Волк) по меньшей мере выдает присущую образу противоречивость, впитавшую в себя крайности пуританства. Воинствующий пастырь, намеревающийся увести паству то ли в Землю обетованную, то ли в пустыню (Купер заставляет нас колебаться в выводах), живет в мире абстракций и исступленной веры. Он беспощаден к слабостям ближнего и далек от гуманности, так же как нередко оторван от конкретных обстоятельств жизни (недаром писатель противопоставляет призыв Вулфа, стоящего внутри церкви, к молитве, и призыв Смиренного, вошедшего снаружи, обороняться от врага). Фигура Вулфа позволяет Куперу вскрыть противоречивость пуританства и открывает путь к дальнейшему развитию образа проповедника в «Моби Дике» Мелвилла.

Конечно, важнейшей проверкой пуританства на гуманность служит аборигенный мир. В романе Купера он играет обычно несколько ролей: с ним входит в повествование романтический колорит эпохи, а вместе с историей и авантюра; но индейский элемент важен романисту не только для контраста, но и для утверждения уникального содержания.

Война с Королем Филипом — вторая значительная тема романа — являлась закономерным историческим итогом тех методов освоения континента, которые практиковали пуритане; она обнажила жесткую замкнутость их сознания и жизненной философии. У Купера Король Филип предстает как противоречивый характер, полный коварства и мрачной горечи, как неистовый романтический дикарь, подверженный приступам ярости, очень часто справедливой.

Между тем факты говорят нам о личности неординарной. Метаком (его имя в различных источниках писалось по-разному: Метакомет, Пометакомет и Метамосет), второй сын знаменитого вождя вампаноа Массасойта (Осамекуна), воистину стал примечательнейшей фигурой Новой Англии в колониальную эпоху. Ему первому в ряду индейских лидеров удалось создать федерацию родственных племен и бросить их на колонистов-пуритан. Из девяноста городков (вроде того, что описан Купером) пятьдесят два подверглись нападению, а двенадцать были полностью уничтожены — так говорит статистика.

Во множестве случаев храбрость индейцев была поразительной, и лишь предательство и соперничество в их рядах, по всей вероятности, спасли колонистов от полного краха. Личность самого Филипа с тех пор освещалась многократно — сначала в негативном, а затем и в сочувственном тоне. Несомненно, что он представлял собой вождя эпохи экспансии белых и что его ненависть имела под собой конкретную почву. Согласно историку Докстэйдеру, Филип готовился к войне девять лет, стараясь преодолеть разобщенность племен, отчасти уже попавших в зависимость от колонистов или христианизированных 131. Сама война разразилась «досрочно» и началась, как и закончилась, с предательства. Правая рука Филипа Сассамон (Сосаман) предупредил губернатора плимутской колонии Джосайю Уинслоу о заговоре, а когда Сассамона вскоре нашли мертвым, колонисты, осудив, повесили трех индейцев.