Виктор Лаптухин - Тайные фрегаты

— Кто обеспечит охрану каравана?

— Точно не знаю. Но конвойные фрегаты, английские или голландские, будут обязательно. Сейчас на морях пиратствуют все кому не лень. Сам слышал, что недавно французские каперы захватили судно нашего Осипа Баженина «Святой апостол Андрей».

— Это тот купчина, что начал строить морские суда на своей верфи в Холмогорах?

— Он самый. Его еще Петр Алексеевич за старание хвалил, дал всякие льготы и привилегии. Послал за море свое первое судно с лесом. Под новым бело-сине-красным российским флагом. А французы заявили, что наши судовые документы им не знакомы и они их не признают. В Дюнкерке судно и груз конфисковали, наших людей ограбили дочиста и прогнали. Теперь отдаем их под начало Крюйса, пусть практикуются на голландских верфях.

— Значит, наш товар повезем под нейтральным флагом?

— Да, чтобы не было лишнего разговора, — кивнул посол и, понизив голос, продолжал. — С купцом Брантом я тебя познакомлю заранее. Он тайно посещает посольство. Но шведы прознали про нашу сделку и грозятся его убить. Конечно, купец робеет, но ему хочется и заработать. Ты же должен проводить его до Любека. Смотри, чтобы в дороге ему никто не причинил зла, но могут и припугнуть, заставят передать груз другому хозяину. Поэтому вексель для окончательного расчета отдашь ему только в Любеке, после того, как товар окажется на судне.

— У купца будет охрана?

— Он европеец дикий, верит в закон. Говорит, что на немецкой земле везде порядок и грабежей нет. Уверен, что шведы напасть не посмеют, поэтому и берет с собой только одного слугу.

— Меня?

— Мы сделаем хитрее, ты будешь случайным попутчиком. Корнетом французского гусарского полка маршала Люксембурга, который направляется в Голштинию для закупки лошадей. По приказу короля Людовика XIV этот полк начал формироваться из венгров, дезертировавших из австрийской армии. У французов таких легкоконных полков нет, а для разведки и поиска они очень хороши.

— Про гусарские шкадроны я от деда слышал. У нас в Новгороде полковник Никифор Караулов набирал в них дворян и боярских детей. Ребята все видные, у каждого по два пистоля и прочее вооружение. Потом послали их границу стеречь… Только из меня такой же конник, как и писец.

— Поедешь в почтовой карете вместе с Брантом и обычными пассажирами, а дорожные документы мы тебе сделаем. Ну а чтобы все было натурально, приставим к тебе ординарца — нашего казака Лаврентия. Мужик могучий, лицо зверское, есть шрам и длинные усы. Оденем его в куртку со шнурами, баранью шапку и нацепим шпоры.

— Так он же никакого языка не знает, кроме русского!

— Пока в плену у турок был, немного научился их наречию. Будет в дороге говорить с тобой по-русски и вставлять турецкие слова. Местные жители о венграх мало знают, считают, что в кавалерии служат только рейтары да драгуны. Для них нет разницы между гусарами, уланами или пандурами [23]. Считают, что все они варвары, которое рубятся где-то на востоке Европы с турками.

— Они и о казаках не слышали?

— Еще услышат!

До Эльбы доехали в дорожной карете вместе с другими пассажирами. Ровный тракт, обсаженный уже начавшими зеленеть деревьями, шел мимо маленьких чистеньких городков. На почтовых станциях подавали неизменную свинину с тушеной капустой и быстро запрягали свежих лошадей. Пограничники на заставах, а проехали их столько, что Иван сбился со счета, тщательно изучали бумаги путешественников. К паспорту с гербом французского короля относились с особым почтением. В этих мелких немецких княжествах еще хорошо помнили вторжение армий грозного соседа. Добропорядочные обыватели с опаской смотрели на Лаврентия, который время от времени коршуном зыркал по сторонам и, завидев хорошеньких немочек, подкручивал свои длинные усы. Его гремящие шпоры, кривая сабля и хриплые фразы на непонятном языке, с которыми он обращался к Ивану, на всех производили сильное впечатление.

Купец Брант, румяный господин с небольшим брюшком, в разговоры с попутчиками не вступал. Он скромно устроился на боковом сидении, уткнулся в молитвенник и лишь изредка бросал беспокойные взгляды на своего спутника. Этот лохматый парень постоянно что-то жевал и прекращал это занятие только для того, чтобы заснуть.

Сам Иван, как и подобает французу, следующему по казенной надобности, в беседы ни с кем не вступал, в расспросы не пускался и равнодушно смотрел на окружающий мир. Тем не менее, ему удалось заметить, что подозрительных попутчиков нет и почтовую карету никто не преследует. С этим согласился и Лаврентий.

Вниз и вверх по Эльбе тянулись караваны судов и барж. Через близлежащий Гамбург и канал, уходящий на север к Любеку, купцы и мастеровые немецких и чешских городов посылали продукты во все страны мира. Свой товар, длинные ящики, обшитые грубой парусиной, купец Брант нашел на баржах Ост-Индской компании, причаливших недалеко от почтовой станции. До отправки кареты еще оставалось время, и он стоял на берегу канала. Рядом с ним топтался лохматый слуга. Оба смотрели, как в воде плещутся крикливые чайки, бросали им кусочки хлеба.

Иван пил пиво на веранде гостиницы, издали наблюдая, как на почтовом дворе запрягают лошадей. Долговязый слуга в красной куртке о чем-то беседовал с конюхами.

— Вот у нас на Дону вино так вино! Алое, густое, духовитое, — ворчал Лаврентий, прихлебывая местный розовый напиток — а это немецкое пойло все равно, что вишневый кисель.

— Ну-ка встань рядом. Начинай расчесывать усы, да зеркальце держи прямо, — распорядился Иван.

Казак занялся усами и осушил новый стакан.

— Смотри, охмелеешь!

— С этого напитка со мной ничего не случится. Домой вернусь, отведу душу! Пять лет прошло, как попал в плен.

— Расскажи, как это случилось?

— Так под Азовом, когда мы его штурмовали, оглушило меня взрывом. Очнулся, а на шее колодка. Так с ней и оказался на базаре в Керчи, где гололобые нехристи щупали у меня руки-ноги, считали зубы. Там продали в туретчину, гребцом на галеры. Так прикованный за ногу и плавал вместе с болгарами и итальянцами на корабле паши Гассана. Кормили паршиво и били плетьми за каждую провинность. Многие умерли, и их выбросили за борт. Да и я бы не выжил, но смилостивился Господь и наслал на нас французский фрегат. Он и прижал галеру к берегу, турки бежали, а нас освободили. Тех, у кого нашлась родня или поручители, отпустили домой, а таким как я французы предложили наняться на их галеры. Пришлось согласиться, и нам выдали штаны, куртки и шапки, все красного цвета. Кормили сытно, ежедневно давали полфунта мяса и вино, а били только за дело.

— Как же ты оказался в Париже, а потом и в Голландии?