Виктор Лаптухин - Тайные фрегаты

Но от фрегата отвалили баркасы и начали переходить от одного судна к другому. Крики смолкли, и Иван понял, что последует за этим. Ни для кого не являлось секретом, как порой происходит пополнение королевского флота.

— Приготовь, хозяин, свой торговый патент и документы на груз, — сказал он архангельскому купцу. — Ты, Лаврентий, поправляйся, дома расскажешь, что тут случилось. Сейчас будет общая проверка. Свой французский паспорт я выкину, если найдут, то повесят как шпиона.

На борт уже поднимались вооруженные английские матросы. Возглавлявший их лейтенант отдал честь капитану и перебросился с ним несколькими словами. Хмурая команда обреченно выстроилась вдоль борта.

— На фрегате «Кентавр» нехватка людей, в этом бою мы понесли потери, — громко объявил лейтенант. — С вашего судна мы забираем шесть человек. Кто добровольно согласен служить в королевском флоте?

Строй матросов остался неподвижным, и офицер сам отобрал людей. На пассажиров не обратил внимания, лишь бегло просмотрел их бумаги. С некоторым интересом взглянул на забинтованную голову и длинные усы Лаврентия, но остановился перед Иваном.

— Капитан сказал, что ты неплохо стреляешь из пушки. Марш на баркас.

— Я подданный русского царя. Вот бумага из посольства на имя воеводы в Архангельске.

— Убери эту тарабарщину. Ты находишься на палубе английского корабля, на ней все обязаны подчиняться английским законам. После войны можешь жаловаться в Адмиралтейство.

— Война началась?

— Началась! — Лейтенант повысил голос. — Веселее, парни! Теперь будем топить французов и испанцев на законном основании! Призовые деньги потекут к нам рекой!

— Гип-гип-ура! — дружно откликнулась вся палуба.

— Добровольцы на баркас!

Когда баркас подошел к «Кентавру», стало ясно, что в недавнем бою он мало пострадал и командир просто воспользовался возможностью пополнить свою команду. Такелаж был в полном порядке, а пробитые ядрами паруса уже успели заменить. В носовой части белели свежие доски, которыми заделали пробоину, и добротный стук молотков свидетельствовал о том, что плотники исправляют внутренние повреждения.

Не было заметно разрушений и на верхней палубе, где возле грот-мачты толпились люди, доставленные с других судов. Возле них, широко расставив ноги, обтянутые белыми гетрами со множеством модных пуговиц, покачивались рослые морские пехотинцы в алых кафтанах. Перед неровным строем новичков прохаживался боцман, голова которого была повязана красным платком, а через плечо перекинут просмоленный линек с узелками на конце. По качающейся палубе он ступал уверенно, так что никто не мог усомниться в том, что этот плотный мужчина не боится качки и имеет настоящие «морские ноги».

На мостике, рядом с двумя рулевыми, вцепившимися в рукоятки большого штурвала, стоял улыбающийся мужчина. Ростом невысок, на плечах, поверх шерстяной фуфайки, накинут синий мундир с золотыми позументами на воротнике и на рукавах. Судя по тому, с каким почтением к нему относились все на мостике, это и был капитан фрегата, прозванный Сумасшедшим Джеком.

Вскоре все услышали его голос. Звонкий, почти мальчишеский:

— Не горюйте, парни, что расстались со спокойной жизнью и сытым пайком на торговых судах! Вам выпала честь послужить на королевском флоте! Станете настоящими моряками! Вам помогут опытные наставники и строгая дисциплина. Как у нас шутят — для военного корабля и для виселицы подойдет любой!

Иван, самый высокий среди новичков, стоял в первом ряду и за спиной слышал чье-то недовольное ворчание. Упоминали какой-то билль о правах и другие парламентские акты. Про себя же думал: «Вот придем в Архангельск, там разберемся. Жалобу подам самому воеводе, а вздумаете удерживать силой, брошусь за борт. До родной земли доберусь вплавь…»

— …Вы все зачисляетесь матросами на фрегат «Кентавр», — продолжал капитан. — Годовой оклад 14 фунтов стерлингов. Из них будет удержан взнос на содержание больных и раненных моряков из расчета шесть пенсов в месяц [24]. Сейчас писарь внесет ваши имена в матросские книжки. Желаю, чтобы в них делались записи только красными чернилами, которыми у нас отмечают заслуги и награды. При захвате вражеского судна, его стоимость оценивается представителями Адмиралтейства, и каждый из вас получает свою долю. В прошлом году «Кентавр» ходил в Средиземное море, где встречался с алжирскими пиратами. Нам повезло — не только освободили пленных христиан, но и хорошо заработали. Некоторые из наших «смоленых стариков» [25]привезли домой по 400 фунтов!

Капитан сделал паузу, но радостных криков не последовало. И тогда прозвучало:

— Ваш непосредственный начальник — боцман Симеон! Исполнять все его приказы!

Засвистела боцманская дудка, и вперед выступил писарь с толстой тетрадью в руках.

— Капитан, я протестую! — раздался крик из задних рядов. — Я нанимался на торговое судно, но уже отслужил срок в королевском флоте. Мой контракт с Адмиралтейством кончился еще в прошлом году! Я имею право и отказываюсь…

— Двадцать плетей! — прозвучало в ответ.

Морские пехотинцы немедленно схватили кричавшего и распластали на ближайшей пушке. Положенное число раз просвистела плеть с пучком ременных узелков на конце, а вахтенный матрос тут же смыл с палубы брызги крови.

Теперь новобранцы один за другим подходили к трапу, на ступеньках которого примостился писарь. Рядом с ним возвышался боцман и одаривал каждого быстрым оценивающим взглядом.

— Имя, откуда родом?

— Иван Плотников, русский, из Новгорода.

— Черт возьми, не знаю, как такое пишется.

— Где учился морскому делу? — спросил боцман Симеон. — Точно знаю, что у русских нет флота.

— Служил на голландском судне «Сирена».

— Не будем мудрить, мистер Симеон. Записываю его просто — Джон Матрос.

— Лейтенант считает тебя пушкарем. Становись на третье орудие правого борта. Во время авралов будешь в палубной команде у фок-мачты. Внизу получишь койку, запомнишь ее номер и место, где будешь спать.

Еще стоя на верхней палубе, Иван прикинул, что длина фрегата не превышает 25, а ширина пяти саженей [26]. Его низкие и темные подпалубные помещения были до отказа забиты людьми. Установленные на батарейной палубе тяжелые орудия уткнулись стволами в закрытые порты и оставляли свободного пространства ровно столько, сколько требовалось для их обслуживания. В узких проходах между ними зияли темные провалы люков, которые вели в трюмы и кладовые, расположенные еще ниже. Скоро узнал, что на более чем три сотни людей на корабле имеется только один гальюн на десять мест, и что даже самое строгое начальство не могло заставить каждого справлять свои потребности в положенном месте. И хотя все темные закоулки палубы регулярно промывались и драились щетками, а все внутренние помещения окуривались специальными составами, тяжелый запах оставался. К нему примешивались ароматы множества вечно сырых вещей и немытых человеческих тел. К счастью, острый запах смолы, предохранявший все корабельные предметы и снасти от быстрого гниения, заглушал многие из них.