Валерий Буслов - Тиша-2 идёт на Запад (сокращенная версия, сетевой вариант =Письма из Океана)

Экзотические блюда – главным из которых было печеное в земле «таро», не оставили в моей эпикурейной памяти заметного следа. Рыба тоже была как рыба. Гвоздем угощения был жареный поросенок. И вот он-то и был настоящий гвоздь. Хрустящая, как полированая лаком шкурка, и под ней тонкий нежнейший слой настоящего высокохолестерольного поросячьего жира. Ух! А какой он был красивый на вертеле...

Местные свиньи совсем непохожи на тех, которые в России и Америке. Поджарые, очень подвижные, с большими треугольными ушами и заостренной мордой, а главное с длинной шерстеобразной двух-цветной щетиной – черный с коричневым. Так я всегда представлял себе диких кабанов, наверное по картинкам из книжек.

Прочитали мы с Эли на борту моторной лодки, привязанной к набережной Вавау и подошли к сидящим рядом людям спросить чья это лодка и причем тут «Шалом». Оказалось, что лодка принадлежит племяннику одного из этих людей и его так зовут. А также, что на Тонга «Шалом» - достаточно распространенное имя, потому что, как нам объяснили, «оно из Библии». Библия она везде Библия. Но я хотел бы, чтобы вы мне показали англичанина, которого зовут Шалом, а еще лучше – поляка.

Нас, как теперь всех и везде, спрашивают «Откуда вы?». Это такая полит-корректная форма узнать кто мы такие. Я отвечаю, что из Америки, хотя конечно, этот ответ не несет никакой информации вообще. Но и интереса мой ответ ни у кого не вызывает. Американцев нынче много, а на лодках в Тихом Океане так и подавно. Отсюда до Калифорнии не то, что до Италии или Финляндии. А до Гавайев, если по прямой – так просто рукой подать.

Сережа говорит, что из России, из Москвы. Поскольку он, строго говоря, из Кливленда, Огайо – такой ответ содержит элемент дезинформации, но по-моему не так уж далек от истины, не говоря уже о том, что если Сережа сам себя так определяет, то так оно и должно быть. Некоторым людям интересно поговорить с человеком из России и Сережа с ними охотно разговаривает про Россию.

Единственый из нас, чей ответ на вопрос «Откуда вы?» не содержит ничего, кроме правды – Эли. Люди с других яхт или просто европейские и американские туристы на сообщение Эли, что он из Израиля, реагируют спокойно, но вопросов не задают и эмоций больших не выражают. Не то островные аборигены. Эти долго жмут Эли руку (иногда двумя своими), и хотя много при этом не говорят, явно демонстрируют большой интерес и симпатию. Один из четырех чиновников, которые пришли записывать «Тишу» в Тонга – инспектор по здравоохранению-еще долго сидел в кокпите после того как трое других ушли. Все это время он молча перелистывал паспорт Эли, потом клал на стол и потом снова перелистывал. Потом, уже совсем собравшись уходить, тихо скакзал мне что хотел бы чтобы Эли его благословил, потому что Эли из Святой Земли. А еще через пару минут нехотя поднялся и ушел.

Я потом спрашивал у Эли по какому обряду – ашкеназийскому или сефардскому он бы давал тонгийскому чиновнику свое благословение. Эли ответа не дает.

У исследователей корней антисемитизма принято считать, что новозаветная легенда о распятии играет центральную роль в том, как это все получилось. Но вот вам полинезийский вариант. Им тут тоже читают по воскресеньям проповеди с историями из обеих частей. Но здесь, на этих островах, у людей в окончательном балансе эмоций важнее оказалось кто был этот человек и откуда, а не то, что с ним произошло в Новом Завете. Как, впрочем и у миллионов евангельских христиан в Америке. .

Это при всем том, что красное поле на флаге Тонга символизирует кровь Христа, а белый крест – христианство.

Свои претензии по поводу того, как нехорошо, когда западная цивилизация заместила все самобытное, я уже высказывал, и не раз. Но вот ведь какая незадача: на цивилизованных и окончательно «офранцуженных» Маркизах и Туамоту, где маленькие детки обязательно говорят вам «Бон Жур», хозяева аккуратных и чистых домиков подбирают вокруг этих домиков крошечные листки бумаги и не по делу валяющиеся палочки. Кокосовая скорлупа, оставшаяся после извлечения копры, уложена аккуратнейшими штабелями. Заборов фактически никаких нет и вдоль дорог – полнейшая чистота. На окончательно «обновозеланденном» Ниуе – на каждом повороте с асфальтобетонной дороги установлены указатели (ручная резьба по сандаловому дереву!). а таможня помещается в просторном зале, где за широкоэкранными компьютерами работают двадцать человек (в государстве с населением 1200).

Тонга исторически сохранила свое лицо гораздо больше, чем Французская Полинезия, но это типичная страна «третьего» мира. Мусор у дорог никто не убирает, брошеные машины ржавеют около домов , вывески с названиями учреждений отсутстствуют, и мы долго искали Управление Порта, которое оказалось в старом сарае и очень далеко от порта. Дорог, в полном смысле этого слова нет – грунтовка, улучшенная долбленым камнем и, уже как законченный символ таких мест, повсюду заборы из ржавого гофрированого железа.

Почему? Потому что Тонга так долго оставалась сама по себе? Потому что «цивилизаторами» там были французы, а здесь англичане? Потому что та-же Франция посчитала свою Полинезию своей территорией и давала деньги? Или потому, что эта часть многоликого полинезийского народа, разбросанного на тысячи миль, просто никогда не имела в своей истории и культуре нечто такое, что у других родственных племен было?

Вспоминается один цветок в стеклянном кувшинчике на низком столике в углу в эстонских магазинах при советской власти.

Как выясняется, не такие уж они и родственные. Здесь, в западной части океана, преобладает этническое влияние новозеландских и австралийских маори. Язык, вроде бы тот-же, но другой. Как я понял из своих расспросов, тут говорят на наречии, которое дальше от центрально-полинезийского, чем украинский от русского – скорее как польский от русского. Самоа и Тонга не понимают французских полинезийцев в разговоре. И, по моим впечатлениям, не очень-то и долюбливают, называя их «французами».

Единственное рекомендуемое для пеших экскурсий место на Вавау – гора Талау. Вавау – большой и очень глубоко изрезаный остров, с многочисленными проливами, лагунами, длинными и красивыми бухтами, мостами через эти проливы, итп. Все это можно увидеть по частям ( и мы много гуляли по Вавау ) или все сразу с вершины горы Талау. Гора не очень высокая. Мы с Эли туда прогулялись за день до ухода с Тонга. Виды с вершины действительно открываются интересные, и главное, совершенно разные. Похоже на жемчужину Додоканеса греческий остров Сими, если и там подняться на центральную гору. Вершина Талау плоская и это хорошо видно со всех сторон. Макушку горы кто-то как бы «срезал». Почему и как это произошло повествует текст на доске, установленной там, где начинается подъем на гору.