Виктор Белько - Морская служба как форма мужской жизни

Что греха таить – «Катюша» порой посматривала на соседние лодки несколько свысока. Так, мелочь, ершики на фоне акулы. О том, что каждый тип лодок хорош для своих задач – молодая лодка как-то ещё не думала.

Она не была первой лодкой такого типа, потому что сестер – крейсерских подлодок «Катюш» – был целый дивизион! С военных судоверфей Ленинграда на Северный флот перешли 6 подлодок, и все они выходили в боевые походы, искали корабли врага.

«Катюшей» – она и ее сестры слыли не только по своему классу. Когда эти красавицы, могучие крейсерские лодки, были совсем юными и еще достраивались на стапелях и у заводских причалов, была в стране популярная, романтическая песня, она ходила из концерта на концерт, пелась на всех народных гуляниях. В ней пелось про то, как выходила на берег девушка Катюша и пела своему парню, который защищал родную землю. Ее мелодия исполнялась военными оркестрами, она звенела на концертах, лилась с больших патефонных пластинок. Даже в походном строю, даже на парадах ее лихо исполняли бойцы Красной Армии и краснофлотцы – молодые, красивые, сильные! И никто не знал, что война стоит у самого порога. С тех самых пор к сестрам-подлодкам прочно пристало это ласковое прозвище.

Соседки по причалам, были лодками разных серий – «Малютки», «Щуки», были поменьше и менее сильны, да и другие, субмарины, с которыми она вместе служила в прославленной бригаде Северного подплава, – смотрели на нее с завистью, а многие старшины и офицеры мечтали служить именно в ее экипаже. И командиров для нее подбирали самых смелых, знающих, опытных да удачливых.

А что? Удачливость и везение – это настоящее командирское качество! И номер у нее был удачный – 21! Это число у игроков считалось выигрышным, в разных суеверных гаданиях и предсказаниях. Кроме всего прочего, число означало три семерки, что тоже сулило успех и везение, большую удачу.

Моряки немного суеверны, у них есть масса примет и обычаев, которыми подводники хвастаться не будут, но и наперекор им без самой крайней необходимости не пойдут! И они тоже были рады служить с удачливым командиром и ходить с ним в моря на бой с врагами!

Без удачи в морском деле делать нечего – и себя погубишь, и корабль, и своих людей! Вот только удача должна в полной мере сочетаться с трезвым и точным командирским расчетом, быстрым решением, интуитивным предвидением – охотничьим чутьем, умением определить предельный разумный риск – так говорил ее командир. И еще: «Погибнуть – дело не хитрое! Наше дело – победить врага, сохранить корабль, людей и технику! И вернуться домой, к родным берегам! А для этого надо неустанно учиться делу подводника! Зря не рисковать, но и без риска на войне делать нечего!»

И удача – дело такое, она тоже расходуется, как соляр, как плотность электролита, как пресная вода и боеприпасы, ее запас у командира и у лодки со временем тает – а, значит, нельзя только на нее полагаться, поберечь бы до крайнего случая, словно НЗ!

На долю «Катюши» в мирное время выпало совсем мало учений, зато досталось вдоволь настоящей – жестокой и беспощадной войны, которую у нас звали Великой Отечественной, а на Западе и Тихом океане – Второй мировой. При этом ее экипажу, ее офицерам пришлось учиться хитростям и законам морской войны прямо в боях.

Все лодки дивизиона ходили в море на охоту за кораблями противника. Ночами, словно уж из норы, скрытно выскальзывали они из-за боновых заграждений родной базы. Никто никогда не знал, даже дежурные, даже моряки с наблюдательных береговых постов, командиры и сигнальщики с дозорных морских охотников, ведать не ведали, когда и куда они идут, где будет караулить корабли коварного врага святая месть и верная погибель.

Подводники били врага везде, где встречали, – артиллерийским огнем, быстрыми щуками-торпедами. Они прокрадывались к немецким гаваням, ставили шары-мины на фарватерах, по которым ходили вражеские корабли, транспорты. Эти суда везли оружие, боеприпасы, снаряжение, запчасти и двигатели к самолетам, пополнение немецким егерям. Обратно транспорта под прикрытием самолетов, хищных эсминцев и сторожевых кораблей, катеров-охотников вывозили руду особых металлов – никеля и хрома, которую добывали здесь, в Заполярье. А без этих добавок нельзя было делать броню для танков и орудийных стволов, моторы для истребителей и бомбардировщиков, вылетавших бомбить Мурманск, наши корабли и войска.

После удачных атак «Катюшу» искали разгневанные враги, немецкие моряки, они свое дело знали! За ней азартно гнались вражеские сторожевики и эсминцы конвоев, не выпуская по несколько часов из захвата своих пеленгаторов. Она и теперь вспоминала злобные шумы винтов прямо над рубкой, отдаленные взрывы «глубинок», гулкие удары по корпусу, словно кувалдой.

Вспоминая те дни, старая лодка иногда вздрагивала, отряхиваясь от мирной ночной дрёмы. Тогда по корпусы проходила легкая дрожь, и холодные капли влаги ручьями стекали по стальным листам скул и бортов, прямо на бетонные плиты под постаментом.

Настоящий воин не боится в бою – просто некогда – надо сражаться, враг тоже силен, тоже учен. Ударил, уклонился, отбил удар, ушел. Опять – ударил! Боец начинает немного бояться перед боем – от неизвестности, и уже только тогда, когда бой давно закончен, когда он просто переживает события ушедшего дня. Кто говорит, что вообще не боится – тот либо врет, либо на войне его век будет короток. Поэтому бывалые воины сами неохотно говорили о боях, чаще вспоминали семьи, друзей-товарищей, делились между собой забавными случаями.

Так оно и было, в свободные минуты после боев, на отдыхе между походами. Да и после войны, на встречах, в своих воспоминаниях…

А боев и походов было много! Командир был хорош, смел, талантлив! А море – оно большое, очень большое! Всем места хватит! Ну-ка, вражина, попробуй-ка, найди! И лодка скользила в глубинах.

«Пускай бомбят! Посмотрим, кто хитрей!» – пелось в старой песне подводников-североморцев. И это было правдой!

В те давние времена моряки с любовью ухаживали за своей лодкой – своим боевым кораблем, домом и островком Родины. Они бережно следили за ее стальным здоровье, относясь как к живому, близкому человеку… Офицеры и матросы всерьез и искренне гордились, что именно эта красавица стала их кораблем, их стальным домом, их подвижной крепостью в живом, чуждом и враждебном человеку море. Когда за своим заведованием ухаживаешь с душой и от души, техника тебе всегда отплатит сторицей, добром! Это вам не человек, который часто кусает кормящую его руку, говорил командир электромеханической боевой части. На флоте говорят – БЧ-5. Его все уважительно (кто в глаза, а кто и за глаза) по старой традиции звали механиком. А уж он-то знал всё о своих машинах, обо всем другом «лодочном железе» и очень многое – о людях. Поэтому машины он все-таки любил больше. Как существа действительно благодарные – по-своему он был прав.