Виктор Белько - Морская служба как форма мужской жизни

Давным-давно был торжественно спущен с кормового флагштока славный советский Военно-Морской флаг, гюйс тоже был сдан на вечное хранение, и гюйсшток тоже сиротливо указывал в низкое небо. Днем позже сошла с корпуса по сходням последняя команда подлодки… Даже вахты не оставили!

Лодка испугалась – такого никогда не было! Все про нее словно забыли, бросив у старого причала, как старую баржу.

Старые паросиловые, иногда даже – трофейные, бывшие немецкие корабли, с которых после капитуляции сняли всякое вооружение, работали теперь отопителями лодок. Зимой они подавали пар в калориферы парового отопления отсеков лодок, собравшихся у причалов в большие стаи.

Эти отопители уже совсем позабыли свое боевое и опасное прошлое. Эти ветераны-трудяги успокаивали Катюшу как могли: «И у героических лодок бывает тихая пенсия! Ведь такой участи могут избежать только те, кто упокоился на дне среди вязкого ила и острых зубов подводных скал».

За две минувших всемирных войны там собралось много рваного железа, среди которого смотрели свои бесконечные сны павшие моряки.

И вдруг Катюша яснее ясного поняла, что никогда уже ее винты не вспенят воду, горизонтальные рули не повернутся на погружение, не загрохочут деловито мощные дизеля. Уж не услышать старой лодке команд «Отдать кормовой!.. Отдать носовой!., оба мотора вперед средний!» И стало ей грустно, даже шпангоуты вдруг жалобно заскрипели.

Для нее нашли новую, спокойную и простую работу. Ни тебе штормов, ни тебе обжимающего, до треска шпангоутов, давления, ни тебе погружений в темную, мрачную свинцовую бездну.

Служба продолжалась. Старую героическую лодку переоборудовали в УТС для подготовки молодых подводников, обучения их всяким подводным премудростям.

Ее перестроили, многое выбросили, многие новые необычные устройства установили. Но в такое любимое и в такое суровое море лодка-ветеран уже больше не ходила.

По ночам очень скучала по своему экипажу, который демобилизовался, был уволен в запас и разъехался по городам и весям огромной и могучей многонациональной страны. И в такие ночи моряки видели сны о своей лодке, о морской службе, о временах, когда они были молоды, сильны и все их друзья были живы.

В боевой строй флота стали приходить новые лодки, совершенно не знавшие войны. С их надстроек напрочь исчезли орудия – за ненадобностью, если чего – то будет совершенно другая война, чем недавно отгремевшая – говорили молодые офицеры. Они знали, они хорошо учились!

Их корпуса теперь окрашивались в черный цвет, над ними возвышались особые устройства, позволяющие дизелям работать и под водой. Ходили слухи о каких-то могучих атомных младших сестрах, которые месяцами могли не всплывать под ясное небо или под прохладные манящие звезды.

Конечно, «Катюша» им втайне завидовала. Старые воины всегда ворчат на молодежь и всегда в тайне ей завидуют, потому что у нее всё впереди. А даже самые славные ветераны живут воспоминаниями и стремятся быть нужными в новом времени, не сдаваясь обстоятельствам и возрасту…

Ибо молодые воины еще могут стать героями, настоящими профессионалами, знаменитыми бойцами, офицерами и адмиралами, а вот старые вояки уже никогда, ни за какие коврижки, молодыми не станут! Она так думала, она знала, потому что жила на этой Земле давно! Просто очень давно! И грустно улыбалась свои мыслям, иногда мерцая якорными огнями.

К этому времени все старые её товарищи, которые ходили вместе с ней в море на поиски врага, играли в смертельные прятки с эсминцами и сторожевиками, были давно списаны, отбуксированы под прощальные гудки молодых товарищей, к корабельным кладбищам. Надводные корабли, катера тоже не избежали этой участи, разоружались и утаскивались на корабельные кладбища…

Их бесцеремонно, и безжалостно затолкали на проплешины осушки, с намытым морским песком, на замазученные, в гальке, в каком-то морском мусоре выступающие языки суши. И они покорно встали среди таких же старых проржавевших корпусов когда-то грозных и славных боевых кораблей, как знаки времени…

Они еще долго возвышались у уреза воды, где печально скрипели покосившиеся остовы. Они выглядели жалко и мрачно, словно забытые скелеты мертвецов на разрытых кладбищах. А у бывалых моряков, узнававших былых красавцев, глядя на это сжимались сердца, они украдкой вздыхали, сентиментальность присуща нормальному живому человеку, но не пристало грустно вздыхать воинам, у которых еще ныли старые боевые шрамы, Списанные корабли грустно смотрели сквозь пустые глазницы выбитых стекол иллюминаторов ходовых мостиков, броневых щитов боевых рубок. И втайне, с угасающей надеждой мечтали, чтобы их сталь пошла не на кастрюли, а стала частью хоть какого-то боевого корабля.

Вот было бы здорово! А иначе – куда деваться душам когда-то славных, героических кораблей? Душам тех, кто иногда бродит по коридорам и боевым постам корабля своей молодости.

Старая субмарина часто внимательно смотрела в небо – нет ли там вражьих самолетов? Она прислушивалась к людям – что они говорят – не идет ли где война, не рвется ли к нам какой враг? А вдруг, и она понадобится? Не пора ли подремонтироваться, принять на борт экипаж, оружие, топливо, штурманские карты?

Ну, поймите ее, люди, боевая подлодка не хотела отправляться на старое корабельное кладбище, где среди ржавого железа прячутся вороны и чайки, где мрачно и уныло, торчат остовы и пугающе воет заблудившийся в пустых палубах северный ветер, врываясь в шахты рубочных люков и зияющие смертью и заброшенностью отверстия от снятых механизмов.

Там были крейсера, эсминцы, морские охотники – все старые знакомые. А потом их ждала встреча с газовым резаком или механическими ножницами.

«На иголки!» Так говорят на флоте – с тех самых пор, когда корабли стали делать из железа и стали. А до этого парусные фрегаты и корабли отправляли «на дрова». Так и писали в приказах об их списании. А интересно, чего такое из нее, в итоге, понаделают? Не иголки же, в самом деле? Хорошо бы – хотя бы катерок построили из нее на маленькой верфи! Чтобы опять – в море!

Как-то раз снимали в ее давно ставшей родной Екатерининской гавани кинофильм. Художественный фильм про минувшую войну. Откуда-то нашли и отремонтировали старую подлодку, ровесницу «Катюши». Это была небольшая «Щучка» с низким, обтекаемым, прижатым к поверхности залива силуэтом. «Катюша» ей слегка завидовала – вот она бы показала, как тогда всё было. Эх, если б она могла поговорить с режиссером, кое-что подсказать сценаристу, то вот тогда…

Но киношники собрали жителей Полярного, показали свой фильм, рассказали, что хотели и что получилось. Были там известные актеры, игравшие подводников, офицеров, матросов. Они спрашивали у тех, кто пережил ту войну и видел всё «вживую», во времени, не только в кино, – верно ли они передали события и чувства ушедших героев, простых бойцов и рабочих-ремонтников, женщин и мужчин грозового времени?