Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

Тем временем погода продолжала ухудшаться. Спасенные нами моряки не привыкли к движениям нашей лодки и ходили с зелеными лицами. Испорченные штаны были сняты и брошены, но большая часть из них оказалась в трюме. Спасенные постоянно извинялись за устроенный ими беспорядок, но мы старались поднять их настроение шутками.

– Да не беспокойтесь вы об этом, – заверяли мы их. – Это всего лишь значит, что наш кок Тони решил устроить себе день отдыха. Попозже он все это дело соберет и сварит похлебку. Это только сократит расход наших собственных продуктов.

Подобные грубые шуточки лишь поднимали настроение спасенным.

В 05:45 мы заметили красную звездочку аварийной ракеты правее носа нашей лодки. Капитан третьего ранга фон Гартцен подумал, что это мог быть один человек из его экипажа, кто был отнесен в сторону яростью шторма. К сожалению, человек, пустивший ракету, должно быть, исчез под волнами, когда мы добрались до этого места. Фон Гартцен был вне себя из-за судьбы пропавшего члена его экипажа.

Условия на поверхности становились такими жестокими, что не давали и далее вести поиск, поэтому Ланге отдал приказ погрузиться на 40 метров. У наших спасенных глаза стали как чайные чашки, когда лодка стала уходить под волны с дифферентом на нос. Они немного успокоились, когда лодка выровнялась, но несколько моряков, уже находящихся в бреду от гипотермии, начали кричать и запаниковали. Чтобы не дать им нанести повреждения самим себе и другим, мы были вынуждены перенести их в кормовой жилой отсек и связать полотенцами в гамаках. Спустя час или около того, согревшись, они снова начали вести себя нормально.

Около 09:30 Ланге поднял лодку до перископной глубины, чтобы осмотреться. К нашему разочарованию, погода стала еще хуже, чем когда мы погрузились. Старик посмотрел в перископ, мы услышали, как он пробурчал: «Проклятые томми!» – и убрал перископ. Он рассказал нам, что мы только что прошли мимо большой группы пустых спасательных поясов. Те, на ком они были надеты, или замерзли до потери сознания и выскользнули из плечевых ремней, или просто сдались и решили прекратить свои ужасные страдания. Через момент Ланге пришел в себя и снова поднял перископ, возобновив поиски. Но ничего не было видно, кроме бушующего моря.

Около полудня Тони сервировал ланч. Наши товарищи с Т-25 получили его первыми. После того как они закончили еду, тарелки были более или менее чисто вымыты и еду получили мы. Утолив свой голод, ребята с Т-25 постарались найти укромное местечко, улечься и заснуть. Между прочим, их измотанный командир не отходил от второго перископа, помогая нашему командиру осматривать море в поисках выживших. В конце концов Ланге удалось убедить его прилечь и поспать. Однако, прежде чем лечь, фон Гартцен обошел всех своих матросов, проверяя их состояние. Мы смогли понять, что он был хорошим, заботливым командиром хорошо подготовленного и дисциплинированного экипажа.

В предзакатные часы мы всплыли, чтобы бросить последний взгляд. Когда небеса начали темнеть, мы заметили аварийный сигнал справа по борту нашей лодки. Волнение немного стихло, так что мы смогли развить хорошую скорость и приблизиться к замеченному сигналу. Нос нашей лодки резал большие белые волны, которые перекатывались через нашу палубу.

Ланге крикнул вниз:

– Спасательную команду на мостик!

Ребята из спасательной команды принялись карабкаться по скоб-трапу, как стая обезьян, держа в руках спасательное оборудование. Один из наших дозорных на мостике заметил в море два небольших спасательных плота. Когда мы приблизились к ним, мы различили, что в них набилось пять человек, по всей видимости в бессознательном состоянии и на пороге смерти. У них даже не было сил схватить брошенный им спасательный трос, поэтому нам пришлось зацепить плоты баграми и втащить людей на борт. Все они были жесткими, как доски палубы, и мы не были уверены, что они живы. Мы спустили их вниз и положили между дизелями, чтобы согреть. Через некоторое время они стали приходить в себя. Вместе с ними общее число спасенных составило тридцать четыре человека.

С наступлением ночи мы включили наш прожектор, чтобы обозначить свое положение для выживших. Это было чрезвычайно опасное решение, на которое могли откликнуться множество вражеских самолетов и кораблей, действующих в этом районе, но Ланге решился пойти на такой риск. Позднее мы получили радиосообщение о гораздо более масштабной аварийной ситуации, причем сигналы указывали три различные морские акватории. Последующие за ними сообщения докладывали, что нейтральный ирландский пароход ведет спасательные работы в этих квадратах. Мы заметили ирландский торговый пароход в 20:00. Казалось, он ведет добросовестный поиск, но мы проскользнули мимо него, стараясь остаться незамеченными.

Мы продолжали бороздить море в указанном нам квадрате вдоль и поперек, используя оба перископа, чтобы заметить малейший признак спасшегося. Через несколько часов бесполезных поисков наш командир принял решение следовать в порт с теми, которых нам удалось спасти. Ланге доложил свое решение в штаб по радио, в последний раз осмотрел водное пространство в перископ и направил нос нашей лодки к французскому побережью.

В предрассветные часы 30 декабря мы услышали два громких взрыва авиационных бомб, разорвавшихся довольно близко к нашей лодке. Звук этих взрывов отдался эхом по всей лодке, напугав наших гостей с Т-25, но они быстро успокоились, когда увидели нашу практическую беззаботность.

В общем, они были безмерно благодарны нам за свое спасение, которое было омрачено грызущей их заботой о судьбе пропавших товарищей по экипажу. Мы пытались уверить моряков, что ирландское торговое судно, скорее всего, спасло оказавшихся в море людей, но ничто не могло утешить наших новых друзей. Эта смесь противоположных чувств: радости и печали, вины и облегчения – вообще была общим явлением в те дни, когда все больше наших товарищей погибали в сражениях с врагом. Лишь Господь в небесах знает, почему некоторые из нас выжили, тогда как столько других хороших людей нашло свою смерть. Но кто мы такие, чтобы вопрошать Его мудрость?

Незадолго до рассвета мы попытались подняться на поверхность и зарядить аккумуляторные батареи. Сигнал о наличии авиационного радара, сканирующего поверхность, быстро положил конец этому начинанию. Мы не осмелились повторить эту попытку после восхода солнца. Из-за переполненности лодки людьми концентрация углекислого газа внутри лодки достигла угрожающего уровня, когда мы решились все-таки подняться на поверхность. Опорожнение за борт ведер с отходами человеческой жизнедеятельности тоже требовало определенного времени. Первый поток свежего воздуха, ворвавшийся в лодку через открытый палубный люк, воспринялся нами как аромат роз. Как обычно, в одно мгновение ока Ланге уже был на мостике, затягиваясь своими Jan Maats, которые он прикуривал одну от другой.