Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

Этим вечером мы получили радиограмму от руководителя действий подводного флота западного командования. Нам было приказано доставить всех спасенных в точку под кодовым обозначением «Полярный медведь». Мы все знали, что это означает, что мы должны направиться на базу подводных лодок в Бресте, а не в наш уже наизусть знакомый порт Лорьян. Мы пришли в восторг от возможности провести несколько свободных дней в новом городе. Мы знали, что в 1-й и 9-й флотилиях подводных лодок, дислоцированных в этом городе, мы сможем найти все, что нам надо.

Первый день нового года оказался не слишком-то праздничным для нас. Нам пришлось выливать за борт гораздо больше стоящих между дизелями ведер, потому что большинство экипажа Т-25 страдало от острой диареи. Там было обычно двое или трое, стоящих вокруг каждого ведра и просивших бедную «душу на троне» поспешить. У многих из них также обычно развивались мучительные катары верхних дыхательных путей, воспаления и циститы. Мы ничего не могли сделать для них, так как наш запас лекарств не был рассчитан на такое большое количество людей, страдавших от такого продолжительного и жестокого воздействия холода.

Хотя мы никогда не жаловались на это, наши гости осложняли даже весьма рутинные операции по управлению лодкой. Мы понимали, что будет абсолютно невозможно осуществить экстренное погружение, когда вокруг каждого из нас крутится столько людей.

Поскольку при каждом всплытии мы представляли некое подобие сидящей утки для любого атакующего самолета, Ланге принял решение двигаться в погруженном состоянии, пока это возможно. Обычно, после 8 или 9 часов вечера, когда мы шли под водой, мы всплывали на перископную глубину, быстро осматривали поверхность моря, а уже затем всплывали в надводное положение. Пока вахтенные карабкались по скоб-трапу на мостик, ребята из машинной команды запускали большие «Джамбо». Именно тогда мы начинали чувствовать приятный холодный бриз, который промывал всю лодку от застойного зловонного запаха, накопившегося за несколько предыдущих часов. Поток кислорода немедленно оказывал восстанавливающее действие на наши тела и сознание. Широкие улыбки неизменно расцветали на лицах наших гостей, как только они вдыхали свежий морской воздух.

Все эти краткие пребывания на поверхности мы были заняты как пчелы, опорожняя за борт ведра, откачивая воду из трюмов, определяясь по звездам секстантом и т. д. И разумеется, над всеми нами возвышалась фигура Старика с неизменной сигаретой в зубах, молча взиравшая на всю эту суету, подобно горгулье, усевшейся на мостике.

Этим вечером мы наконец столкнулись с тем, чего боялись больше всего: экстренное погружение под воду, чтобы уйти от вражеского самолета. При этом нам не оставалось ничего другого, как только отпихивать локтями наших гостей, когда нам приходилось хвататься за различные вентили и рычаги, которые было необходимо задействовать при погружении. Они не имели ничего против этих толканий, равно как и против крутого угла, под которым лодка уходила под воду. Они не были привычны к подобным ситуациям и поэтому тяжело дышали, расходуя наш кислород гораздо быстрее, чем обычно. К счастью, самолет не атаковал нас, и все закончилось благополучно.

Мы провели последние часы 1943 года, безмятежно крейсируя на глубине 60 метров и рассказывая нашим гостям разные военные истории и слушая их рассказы. Они никак не могли понять, почему мы служим на лодке, которая тонет по нескольку раз в день. Мы же не могли понять, почему им нравится служить на корабле, который не может погрузиться под воду, чтобы избежать внимания противника. Взаимные подначки были вполне добродушными, и между двумя группами моряков вскоре установились вполне доброжелательные отношения. Мы смеялись и трепались до тех пор, пока не узнали, что наступила полночь. По внутрикорабельной связи раздался глубокий, дружеский голос Ланге, поздравившего нас всех с Новым годом. Его пожелание, чтобы мы все выжили и в том же составе встретили 1945 год, было встречено с мрачным одобрением.

Мы поднялись в надводное положение в первое утро 1944 года. Вокруг нас простиралась гладкая как зеркало поверхность воды. Наш курс лежал на восток, прямо на большой оранжевый диск восходящего солнца. Наши дизели молотили на высокой скорости, заставляя нос лодки резать неподвижную гладкую воду. Вид с мостика был великолепен.

Все члены экипажа миноносца Т-25, даже те, кто перенес жестокую гипотермию, были на верхней палубе. В такую прекрасную погоду и при полном выздоровлении наших гостей наше настроение было особенно высоким. Спасенные нами моряки рассказали нам, куда пойти в Бресте за лучшей выпивкой и где «трудятся» лучшие девушки, так что наше сознание было полно предвкушения удовольствий, ждущих нас. Каждый из нас готов был расслабиться и позволить себе малость удовольствия, прежде чем отправится снова на войну.

С большой неохотой мы снова погрузились на 60 метров, чтобы избежать каких-нибудь неприятных сюрпризов на последнем этапе нашего перехода. Около полудня мы всплыли на несколько минут, чтобы определить наше положение с помощью секстанта. По вычислениям штурмана Райнига получалось, что мы уклонились на 60 миль в сторону от курса. Старик, всегда готовый поддержать свои мореходные навыки, перепроверил вычисления штурмана. У него тоже получилось, что мы значительно уклонились от курса. Как мы скоро выяснили, наш прибор ориентации вышел из строя и давал неверные показания. Отказы оборудования на нашей лодке были столь обычным делом, что мы едва обращали на них внимание. По счастью, мы были всего лишь в 12 часов ходу от Бреста, так что никаких серьезных проблем не должно было возникнуть с нахождением курса в порт.

Мы отправили радиограмму в Брест, информируя штаб о нашем положении и отказе оборудования. В ответ они сообщили все ориентиры, которые мы могли использовать. Мы могли ориентироваться с помощью сложной системы огней маяков и прожекторов, чтобы визуально определить свой путь в гавань. 1-я подводная флотилия сделает все возможное, чтобы обеспечить наше безопасное возвращение.

Мы поспешили покинуть акваторию, в которой мы погрузились, из опасения, что неприятель мог засечь точку, откуда велась радиопередача. Самым ранним утром мы всплыли в квадрате акватории BF5464, чтобы начать отсюда наш последний бросок к базе. Все скрестили пальцы в надежде на то, что мы сможем добраться до места встречи с эскортом под покровом темноты. Дизели, работая в максимальном режиме, оставляли за нашей кормой гигантский след белого дыма. Море было по-прежнему тихим, как пруд с утками.

Мы встретили наш эскорт вскоре после рассвета и последовали за ним вдоль скалистого берега ко входу в бухту, по-прежнему внимательно наблюдая за воздушной обстановкой.