Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

– Ничего, подождите до тех пор, как вам придется несколько раз выливать ведро из дизельного отсека, – сказал я им. – После этого вы будете благоухать как настоящие проститутки.

Во второй половине 19 ноября мы были готовы выйти в море. Мы нанесли обязательный визит офицерам флотилии, а потом попрощались с довольно внушительной толпой штатских, пришедших пожелать нам удачи. Мы знали, что французское Сопротивление старается через местных девчонок узнать какую-нибудь информацию о нас. Избегая сообщать нечто, что может стать ценной информацией для местного подполья, мы старались скармливать этим девицам вымышленную дезинформацию относительно технических деталей нашей лодки и даты отплытия. Несмотря на все предосторожности, однако, в доках всегда собиралась изрядная толпа девиц, желавшая присутствовать при нашем отплытии и проводить нас. Кто знает, может, кто-нибудь из нас проболтался от этом ночью? Как бы то ни было, девушки Лорьяна, похоже, всегда знали о нашем отплытии столько же, сколько и мы сами.

Поздно вечером мы махали своими фуражками, прощаясь с Лорьяном. Когда наша лодка отошла от пирса, мы увеличили скорость хода до среднего и направились к выходу из гавани. Тяжелые тучи висели над нами гигантскими серыми одеялами, когда мы выходили в открытое море.

Когда мы достигли глубины 200 метров, то изготовились проделать последнее испытательное погружение. Хорошо знакомые с саботажем, мы изрядно волновались, погружаясь под волны. 30 метров… 50 метров… 80 метров…. пока что все в порядке.

На 120 метрах глубины нам послышался подозрительный звук. Погрузившись еще на 10 метров, мы услышали отчетливое бульканье. Секунду спустя лодка начала принимать воду.

Через пару часов мы были вновь ошвартованы у пирса в Skorff Bunker. Большая часть экипажа заняла места в автобусах, которые должны были доставить их в казарму, но «бортовая вахта», в том числе я, была оставлена следить за лодкой. Ланге, должно быть, обрушил ад на головы руководства верфи, потому что через полчаса после нашей швартовки большая группа работников прибежала на борт, подобно своре хорошо побитых собак. Ремонт, заверили они, займет несколько дней.

Хотя мы были расстроены отменой предыдущей миссии из-за саботажа и/или небрежной работы ремонтников, никто из нас не возражал против перспективы празднования Рождества в порту. Наш старший штурман Альфред Райниг, который также отвечал за финансовые дела экипажа, сообщил нам, что лишь двое человек из экипажа имеют по нескольку оставшихся рейхсмарок на своих счетах. Но, по счастью, ему удалось убедить военных бюрократов из финансового управления выделить нам в виде аванса часть следующего платежа. Этот небольшой аванс наличными помог нам продержаться на плаву несколько дней, пока ремонтные работы были закончены. «На плаву» является самым точным термином, поскольку буквально каждый пфенниг был использован на покупку крепких напитков.

24 декабря, в день, который мы называем сочельник, мы присутствовали на рождественском празднике, спонсором которого выступила флотилия. По приказу нашего командира вся выпивка была разрешена только до полуночи. Мы знали, что именно это значит – мы должны выйти в море на следующий день, на Рождество. Двенадцати часов празднования и выпивки было вполне достаточно, думаю, даже для нас. В полночь мы отправились в свои койки и попытались хоть немного поспать.

Вполне предсказуемо мы вышли из Лорьяна. Под эскортом трех минных тральщиков мы снова вышли на отметку глубины в 200 метров. На этот раз проверочное погружение прошло без всяких инцидентов. Но когда мы поднялись на поверхность и запустили дизели, двигатель правого борта вспыхнул ярким пламенем! Нам потребовалось несколько торопливых минут, чтобы сбить это пламя. Когда пламя и дым выветрились из отсека, Ланге приказал нам погрузиться, чтобы проверить эффект ремонта.

Лишь ближе к вечеру старший механик по дизелям Фрикке доложил, что ремонт закончен. Мы все прошли мимо доставившего нам хлопоты двигателя и плюнули на него до того, как он был запущен для испытания. Двигатель действовал вполне нормально, и вскоре дизели запели столь знакомую нам шипяще-ударную песню, когда мы начали резать воду Бискайского залива.

Когда наши аккумуляторные батареи были полностью заряжены, мы услышали по внутрикорабельной связи легко узнаваемый баритон командира, приказывающий лодке погрузиться. Я лежал на своей койке (была не моя вахта), внимательно прислушиваясь к звукам нашей лодки, которая постепенно уходила под воду. Когда мы услышали шипение сжатого воздуха, открывающего приемные патрубки балластных цистерн, все инстинктивно приняли такое положение, чтобы не сползти с наших коек, когда лодка стала круто уходить под воду. Через несколько минут мы уже шли на глубине 70 метров, мягкий гул электромоторов клонил нас в сон.

На следующее утро мы проснулись от дуновения холодного воздуха, засасываемого в лодку работающими дизелями. Натянули на себя толстые свитера и вязаные шапочки и доложили командиру о готовности к несению вахты. Было все еще несколько странно входить на центральный пульт управления и видеть Ланге вместо Чеха в качестве командира. Но все, что мы видели вокруг, убеждало нас в том, что Ланге наш человек. От него всегда пахло сигаретами, и он часто настаивал на собственноручной «съемке звезд» секстантом. В наших умах и в наших сердцах не было сомнений, что этот просоленный морем человек и есть тот самый командир, который нам нужен.

Первые несколько дней нашего хода по Бискайскому заливу прошли без всяких событий. Погода была типичной для зимы: часто идущие с различных направлений волны и низкие темно-серые плотные тучи. Температура внутри лодки заметно падала по мере того, как мы все дальше и дальше углублялись в очень холодный воздушный фронт.

Около 14:00 28 декабря мы начали различать приглушенный гул корабельных орудий и отдаленные взрывы авиационных бомб. Артиллерийский обстрел и бомбардировка продолжались более двух часов. После захода солнца мы осторожно всплыли, чтобы зарядить аккумуляторные батареи. Радиоэфир был забит передачами, в основном неприятельскими радиограммами.

В 19:10 мы получили радиограмму, приказывающую четырем подводным лодкам (в том числе и U-505) следовать полным ходом в квадрат акватории BЕ6938. Никаких объяснений дано не было, но мы сообразили, что этот приказ стоял в некой связи с тем артиллерийским обстрелом, который мы слышали. В течение нескольких минут мы проложили новый курс на полной скорости на юго-восток к точке рандеву. Холодные брызги постоянно обдавали вахтенных на мостике, когда те осматривали горизонт в бинокли в поисках признаков сражения.