Ганс Якоб Гёбелер - Стальной корабль, железный экипаж. Воспоминания матроса немецкой подводной лодки U-505. 1941–1945

Бармен оттолкнул в сторону старые корзины, закрывавшие скрытую дверь, и указал нам на нее. Пройдя дверь, мы стали спускаться по длинной темной каменной лестнице. Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к царящему здесь полумраку, но, когда это произошло, я разглядел настоящий восточный базар, устроенный в этом подвале. Густой аромат странного, пряного дыма заполнял эту комнату. Я разглядел десятки людей, сидящих за столами в этой комнате, пьющих, играющих и торгующих самыми разнообразными товарами. Разговоры на всех языках, как знакомых мне, так и совершенно незнакомых, висели в воздухе подвала.

Мне было очень не по себе в этом месте, явно представлявшем собой нервный центр «черного рынка», действующего в Бресте. Так что большую часть времени я простоял в углу, прижавшись спиной к холодным камням стены, глядя на все происходящее передо мной. Через некоторое время, поощряемый Отто, я подошел к столам и купил несколько пачек Gaulloise, сигарет из черного табака. Я как раз начал привыкать к обстановке этого места, когда, совершенно неожиданно, мы услышали громкий бесцеремонный стук в дверь таверны над нами. Таким образом обычно стучит германская военная полиция.

Подвал тут же превратился в столпотворение криков и людских метаний. Торговцы хватали свои товары и тащили их куда-то, напоминая муравейник, потревоженный тяжелым сапогом полиции.

Спокойный как всегда, Отто, схватив меня за руку, потащил к большому шкафу, стоящему у стены. Словно каким-то волшебством сдвинув этот по виду тяжеленный шкаф, он открыл еще один тайный выход. Через него мы попали на проходящую за таверной аллею. Бросив быстрые взгляды направо и налево, мы с Отто побежали по аллее. Выбравшись на главную улицу, мы помчались со всех ног, будто сам дьявол гнался за нами. То ли по команде полиции, то ли просто по совпадению, разводной мост начал расходиться как раз в тот момент, когда мы подбежали к нему. Напрягая все силы, мы перепрыгнули через быстро расширяющееся пространство между половинками моста и без промедления помчались в казарму.

После всего этого мы с Отто решили, что «Белая лошадь» несколько волнительна для нас. Кроме того, мы, как и все остальные члены экипажа U-505, сидели без денег. На нашу удачу, двоюродный брат нашего шефа торпедных механиков Герман Кнёсс был начальником снабжения подводных лодок здесь, в Бресте. Будучи ветераном подводных сил еще Первой мировой войны, он прекрасно понимал, что надо подводнику в порту, чтобы быть счастливым. Через него мы получали блоки сигарет, коробки шоколада Scho-ka-kola и, самое ценное из всего, дезодорант «Колибри» и одеколон «Кёльнская вода». Все это делало нас весьма популярными среди женщин на Rue de Pasteur несмотря на отсутствие денег.

Тем временем моя удача продолжала сопутствовать мне. В феврале я познакомился с двумя девушками, имена которых, очевидно, были германского происхождения. Эта парочка давала мне все, что мне только требовалось, целых шесть полных недель. Эти девицы вдвоем занимались всем – я хочу сказать, абсолютно всем. На лодке шли последние приготовления к грядущему походу, и мое время с этими двумя девицами представлялось мне последним теплым лучом солнца накануне того, что виделось мне холодным и темным будущим.

Ближе к идам марта 50 50 Иды( лат. Idus, от этрусск. iduare, «делить») – в римском календаре так назывался день в середине месяца. На 15-е число иды приходятся в марте, мае, июле и октябре; на 13-е – в остальных восьми месяцах. наша лодка была снова готова выйти в море. Ровно в 18:30 16 марта 1944 года швартовы, удерживающие нашу лодку, были отданы, и мы без всяких церемоний покинули бункер С-1. Когда мы отошли на необходимое расстояние от пирса, были включены главные дизели и лодка рванулась к выходу из гавани. Я помню, с какой гордостью я смотрел, как развевается на ветру красивый голубой вымпел нашего командира. Мало кто из нас подозревал, что это будет наш последний боевой поход в ходе войны.

Настроение наше, когда лодка выходила в открытое море, было несколько более мрачным, чем обычно. Там, в порту, нам приходилось слышать, что за время нашей десятинедельной стоянки в Бресте в море погибли четыре дюжины подводных лодок нашего типа. Между собой мы подсчитали и определили, что теперь мы имеем только 30 процентов вероятности на то, что лодка благополучно вернется из боевого похода. Статистическая вероятность нам самим дожить до конца войны получалась чрезвычайно низкой. Ни один человек из экипажа не строил никаких иллюзий, что нам предстоит впереди. В начале войны наши мысли вращались вокруг тех немногих наших товарищей, которые погибли; теперь же мы были поражены тем, как мало старых друзей остается в живых.

Несмотря на то что шансы были против нас, мы были настроены беспрекословно выполнять свой долг. С полным доверием к нашему командиру и к нам самим, наше отношение к своему делу было абсолютно надежным и фаталистическим. Лозунг, который теперь преобладал на нашей лодке, гласил: «Пойдем и посмотрим, каких успехов мы сможем достичь в открытом море. И будь что будет».

Лично я не сомневался в наших шансах. Возможно, я всего лишь пытался обмануть себя, но в это время у меня не было абсолютно никаких сомнений в том, что мы благополучно вернемся из этого боевого похода. И не только из этого, я до сих пор был полностью уверен в том, что Германия выиграет войну. И в этой уверенности я был далеко не одинок. Мы возлагали большинство наших надежд на новые поколения оружия, которое разрабатывали наши ученые, вроде ракет, реактивных самолетов и управляемых снарядов. Конечно, мои товарищи и я провели много часов в разговорах о новых подводных лодках, которые вскоре должны появиться. Ходили слухи, что они могут двигаться под водой неограниченное время и ходить кругами быстрее самых быстрых эсминцев. Я мечтал о том дне, когда эти новые лодки очистят океан от ненавистного врага и принесут победное окончание войны.

Наш проход по Бискайскому заливу начался очень удачно. Погода стояла великолепная, и наше пробное погружение прошло без всяких инцидентов. Тут только мы ощутили, как великолепно быть свободным от проклятия саботажа. Вновь обжившись в U-505, мы быстро снова привыкли к реву дизелей, землистому запаху свежей картошки и к комплексным ритуалам, связанным с погружением и всплытием. Все шло как по часам. Только ослабленные расстоянием взрывы бомб напоминали нам, что мы сейчас находимся не в мирном тренировочном походе.

Довольно интересным был подход Ланге к системе командования. В общем он был довольно осторожен, но, когда этого требовала ситуация, Ланге всегда был более чем готов рискнуть, основываясь на своей интуиции. Так, например, мы располагали новой, гораздо более дальнодействующей моделью обнаружения радара Naxos, но, основываясь на едва ли не фатальном опыте у Тринидада, Старик решительно отказался позволить использовать новый электрический прибор, чтобы не ослаблять бдительность наших дозорных на мостике. С другой стороны, когда мы пересекали самый опасный участок Бискайского залива, командир решил поиграть в спринт на поверхности, запустив дизели на полный ход.