Валерий Самойлов - Операция «РЫ», и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова

– Поздоровайся для приличия, – посоветовала Аврора.

– Здрасьте вам! – выпалил Марек и исчез за своей дверью, предварительно сверкнув металлическим шариком на языке.

– У него что, шарик на языке? – спросил Одинцов, показывая на свой рот.

– Мода такая поперла, – ответил Гуров.

– Подрастают детки, – прокомментировала Аврора. – На днях он тайно воспользовался бритвой Ивана, во как!

– Главное, – заметил Данек улыбаясь, – чтоб он тайно не воспользовался твоей косметикой.

– Ба-а-а-а!!! – загоготала Натали. – Европа знает, на что обратить внимание.

Капитан и Аврора удивленно переглянулись – этого им еще не хватало после картинок Марека с обнаженными телами. Капраз тем временем, зная, где что лежит, включил музыкальный центр и зал заполнился популярной до сих пор песней «Шаланды полные кефали». Все чекнулись рюмками, выпили и закусили традиционными хрустящими огурцами, после чего отправились провожать Данека на автобус Калининград-Гданьск – на границе России и Польши возникли огромные очереди, и было быстрее пересечь ее на рейсовом автобусе, чем на своей машине.

Быстро пролетели два месяца предпоходовой подготовки. Мореманы измотались, скитаясь между Калининградом и Гданьском. В конце концов, оба судна перегнали в Польшу, откуда они и отправились в длительное плавание. Как на польской «Сточне» умудрились приспособиться к ремонту механизмов БАТМа, изначально произведенных на Украине, в Николаеве, осталось их «ноу-хау». Не было проблем и со снабжением судна топливом – так называемой бункеровкой. РТМС, главный двигатель которого работал на дизеле, решили бункеровать в датских проливах, где цены оказались ниже польских и российских. БАТМ принял флотский мазут на рейде Балтийска с военного танкера. Одинцов успешно осуществил поставку мазута с Ярославского завода, где он приобрел новых поставщиков.

Все складывалось благополучно. Гуров, как и обещал, вышел в море на «макариосе», измочалив капитана по полной программе, оставленного на борту по многочисленным просьбам трудящихся. Теперь капитан не задавал глупых вопросов, а «рвал и метал», стараясь выслужиться перед новым босом. Замначпара по безопасности мореплавания сам вернул документацию, получив втык от начпара и строгое указание на будущее: «Гурова – не трогать!»

Через неделю, стараниями Одинцова, офис мореманов стал представлять из себя что-то типа штаба эскадры разнородных сил военно-морского флота. Здесь был оперативный дежурный, собирающий текущую информацию о всех передвижениях судов, вылове и заморозке рыбы, выработке рыбной муки, консервов, наличия на борту топлива, воды, гофротары; главный механик, занимающийся всеми регистровыми и прочими механическими делами; связист, осуществляющий круглосуточную связь со всеми судами, включая, завершающий ремонт транспортный рефрижератор – ТР «Омега»; кадровик, ведущий учет личного состава и соблюдение трудового законодательства; снабженец, формирующий очередную партии гофротары для передачи TP-ом на промысел и прочие необходимые специалисты. В девять утра проходила ежедневная планерка, которую Одинцов, по старой привычке, называл утренним докладом оперативных служб. Все суда имели свои специфические позывные.

Таким образом капраз запутывал конкурентов и контролирующие органы, в том числе и криминальные. «Макариос», в силу того, что он переводился с греческого, как счастливый, имел позывной «Счастливчик». РТМС «Магнус», насквозь, пропитавшийся запахом рыбы, «Тошнотик». ТР «Омега», за конфигурацию корпуса судна, «Пузатик». Ну, а одинцовский офис. Впрочем, это слышно из переговоров:

– «Тошнотик»! Я «Череп»! Прием!

– «Череп», я «Тошнотик»! Прием!

– Сколько приняли на борт? Прием!

– Приняли скумбрии триста плюс – двадцать! Триста минус – сорок! Прием!

– Как погода? Прием!

– Ветер северный, пятнадцать, усиливается до двадцати пяти, порывами до тридцати. Давление падает! Возможен шторм! Прием!

– Соблюдайте осторожность! Конец связи!

На «Счастливчике» полным ходом шел облов путассу или, как её ещё называл Гуров, «путаскушки». Облов шел на пределе производственных возможностей. Но как бы не старались моряки, на дешевой рыбе много не заработаешь. Рыба ловилась двадцать два – двадцать четыре сантиметра. Но попадалось и много мелочи, так называемой РПЗ – рыбы пушного зверя. Но, что делать, кто-то ведь должен заботиться о братьях наших меньших. Вот Гуров и заботился, попутно спланировав «операцию» по пошиву для своей Авроры норковой шубы – за поставку зверосовхозам этой самой путаскушкинской РПЗ. С женой наладились добрые отношения, как в прежние «застольные времена», и он звонил ей чуть ли не каждый вечер:

– Аврорка! Я «Щастливчик», привет!

– Привет пупсик! Тебя не укачало?

– Некогда. Вот ловлю тебе норковую шубку. Как слышишь меня?

– Нормально слышу! А, что за шубка такая? Из рыбы, что ли?

– Не буду засорять эфир. Приеду, узнаешь. Ну, всё Аврорка, целую! Пока!

– Возвращайся «Счастливчик» быстрей! Целую! Удачи вам!

Разговор завершился и Гуров философски заметил блатному начальнику радиостанции:

– Да, Витек. Удача нам не помешает. На «Титанике» все были здоровы, но вот удачи не было.

– Золотые слова, – согласился Витек, он же племянник начрыба.

В океане разразился нешуточный шторм, и рыбалка свернулась. Корабли попрятались кто как сумел: РТМС маневрировал в районе английского Лервика, штормуя по волне и уходя от берега всё дальше и дальше, а БАТМ заскочил в Северный пролив, попав таким образом в спокойное Ирландское море и покинув район промысла. Гуров лихорадочно соображал, что делать дальше? Становиться, как «Тошнотик», на приемку рыбы или продолжить облов дешевой рыбы? Нет, экипаж БАТМА только вошел в рабочий ритм. Пусть, не расслабляется. Выждав полторы недели шторма, БАТМ вернулся к своему прежнему месту промысла рыбы. Одинцов, тем временем решал ребус. Он опять удачно пригнал флотский мазут, но таможня ввела новое правило. Теперь, до выхода ТР-а в море с мазутом, надо было внести залоговую стоимость этого мазута на их расчетный счет, как гарантию, что товар не уйдет за бугор без уплаты пошлины. Он поднял на уши все свои таможенные связи и выход был найден. Под гарантийное письмо, учитывая, что структура мореманов не имела замечаний по таможне, им, и некоторым другим крупным организациям, разрешили не вносить залог, обязав с первого же рейса произвести детальный отчет о всех бункеровках собственных российских судов. Но был здесь и минус. Ибо капраз смог залить в транспорт только свои девятьсот тонн. Ещё шестьсот тонн, на которых он хотел сделать приличный навар, пришлось реализовать в Калининграде, отказавшись наливать в свой транспорт.