Свирид Литвин - Необыкновенный рейс «Юга»

— В чем дело? — сердито крикнул старший помощник матросу на мачте, ничего не замечая на море. Матрос указал рукой по направлению хорошо видимого ему как бы кипящего пространства воды и ничтоже сумняшеся громко ответил:

— А вон там!.. Я не знаю, что оно!..Как будто кипит море!

Мы взглянули туда, куда указывал матрос, и хотя нам не так хорошо было видно, как ему, все же увидели, может, в километре от судна действительно как бы кипящее без всякой видимой причины море. По правде сказать, даже все мы, видавшие виды на суше и на море, разинули рты, увидев то, что показал нам матрос, и не знали, что думать. Недоумение наше рассеял, однако, все тот же матрос, на мачте. Ему с мачты и в бинокль было видно то, что творилось в километре от нас:

— Это идет рыба! — почти радостно крикнул он сверху всем нам на палубу.

Вскоре после того, как матрос известил нас, что это идет рыба, мы услышали как бы шум далекого дождя на море.

По мере приближения кипящей брызгами и пеною воды в море мы одновременно слышали и приближающийся к нам шум, но уже не дождя, а как бы шумного широкого водопада. Большая, как целое поле, площадь пенящейся и шумящей воды двигалась наискось корпусу парохода и должна была пройти за кормой. Мы как один бросились на ют. Ещё метров за полтораста нам стало видно, как из воды резво, шумно и быстро выпрыгивает и вновь бултыхается в воду, как в каком-то вакхическом всерыбном танце, огромное количество крупной и мелкой рыбы. Рыба прошла метрах в пятидесяти-шестидесяти от парохода. Несмотря на то, что мы должны бы были показаться ей чем-то необыкновенным, она, однако, прошла мимо нас так, как будто нас вовсе для неё не существовало. Никогда и никто из нас не видел еще такого количества такого шумного, радостного и плясового движения рыбы. Вся рыба, и большая и малая, как бы забыв обо всем на свете, была занята, казалось, только тем, кто кого перегонит, кто выше выскочит из воды и кто ловчее и хлеще, показав небу хвост, вновь нырнет в воду.

Глядя на прыжки рыб, а в особенности на подражающих во всем своим родителям рыбенышей, мы хохотали почти до упаду. Сколько силы, красоты и слаженности было в движении каждого индивидуума и разом всего рыбьего коллектива!

Только тогда, когда косяк прошел уже мимо судна, мы подумали, наконец, что не мешало бы заблаговременно спустить пару шлюпок, врезаться в косяк рыбы и набить баграми и веслами так широко и густо идущей рыбы. Эту позднюю догадку мы оставили пока про запас, а догадку о том, что позади рыбы, возможно, идут акулы, и что эти акулы могут появиться возле нас, мы решили заблаговременно использовать самым лучшим образом.

Как только косяк рыбы скрылся далеко в океане, часть молодых машинистов и кочегаров сейчас же начала делать крючок для поимки акулы.

После появления рыбы на всем пространстве небосвода над океаном запузырились более или менее плотные массивы облаков, медленно двигающихся на юг к экватору. То, что облака шли к экватору, указывало на то, что в атмосфере должно скоро произойти перемещение воздушных масс, и ветер, хоть небольшой, а должен задуть в желаемом для нас направлении.

Перед вечером в пятом часу неожиданно прошел из небольшого облака шумный дождевой шквал, пересекший в своем движении половину судна. На пространстве от трубы и к корме минуты три лил густой ливень, а на прове и на баке было в это время совершенно сухо, тихо и ясно.

Неожиданно появившееся над судном облачко, шумно полив половину судна, быстро промчалось на юг, волоча за собой длинную серую фату, сотканную из бесчисленных капель дождя.

Солнце в этот день заходило за двигающиеся на горизонте грозовые тучи. Этот на редкость оживленно прошедший для нас день часов в десять вечера ознаменовался ещё одним немного комичным событием. Команда в это время ещё не спала, а сидела или, приготовившись ко сну, лежала на трюмах. Говорили, конечно, о событиях и впечатлениях прошедшего дня.

Вдруг на площадке мачты, где стоял вахтенный матрос, раздалось два резких звука рожка. Это означало, что слева на горизонте показался огонь какого-то судна.

— Огонь!.. Судно слева! — раздались дико-радостные крики среди команды, и все сломя голову кинулись на бак. Вопросительно уставились на горизонт слева и с изумлением увидели далеко на горизонте рог вытянувшейся из-за океана луны. Исполнительный матрос Фельшау, тщательно следящий за горизонтом, протрубил появление луны, приняв чуть выткнувшийся из-за горизонта рог её за возможный огонь судна. Понявшего свою оплошность и прикусившего язык Фельшау как следует, со смехом и шутками, дружески поругали и опять разошлись по своим местам.

Той же ночью перед рассветом начал пошевеливать ветер. Он был слабый, как бы отвыкший от своей работы, и нерешительный.

— Врет, — утешала себя команда. — Раз начал шевелить, так будет дуть… Хоть бы баллов на пять, на шесть…

Часов в десять дня опять вычертились темными завесами в разных частях горизонта на целые десятки километров дождевые, почти неподвижные, тучи со смерчами.

Часам к двум дня стало заметно, что с севера по направлению к судну медленно движется все больше и больше увеличивающаяся в размерах довольно темная, подпертая тремя смерчами туча. Ее прорезали иногда белые, без обычного миганья, беззвучные пока молнии. Расшевелившийся было баллов до трех ветерок перед приближением тучи затих совершенно.

Часа в четыре туча приблизилась настолько, что стал слышен далекий гром, а еще через час мы увидели быстро подвигающуюся к нам пеструю и плотную завесу из струй дождя, совершенно закрывающую половину небосвода. Все тенты на палубе были немедленно свернуты, а люки над машиной и прочими помещениями закрыты чехлами и брезентами.

Молнии, кажущиеся редкими и беззвучными вдали, при приближении тучи стали сверкать то в одном, то в другом конце огромной тучи почти беспрерывно. Гром гремел почти вслед за каждой вспышкой молнии, но у него не было тех раскатов и того содрогающего землю продолжительного буханья, присущих ему на суше и особенно в горах. Над просторами океана гром не гремел, а только коротко и звучно щелкал, как выстрелы и даже не орудий, а скорее гигантских пистолетов.

Вместе с тучей медленно двигались смерчи. Самый ближайший прошел от судна приблизительно в полукилометре.

Пока хлынувший дождь не скрыл от нас не только смерча, а даже ближайшие части судна, нам очень ясно видно было, как быстро и бурно вращалось огромное, километров до двух вышиной, веретено, как веретено это наматывало на верхний конец черный и лохматый, похожий на овечью шерсть, край тучи и как в том месте, где конец этого веретена упирался в зыбившийся легкой рябью океан, вода кипела огромной пенной копной, большею, пожалуй, чем одноэтажный дом с крышей.