Виктор Фомин - Океан. Выпуск седьмой

Капитан-лейтенант встал с откидного сиденья и подошел к своему бывшему помощнику. Теперь не он, Ушаков, а лейтенант Дымов сидит в кресле за командирским «роялем» — пультом управления кораблем. Командир отряда привычно пробежал взглядом по чуть подсвеченным шкалам приборов, экрану локатора кругового обзора и, не обнаружив ничего тревожного, шумно вздохнул.

— Не завидуй, командир, — тут же раздался голос Васи Дымова. — У тебя теперь не один «лапоток», а целый отряд. За всех нужно думать, а не только за себя.

— Я и думаю, — отозвался Ушаков. — Да вот что-то недодумывается… Пройдусь по кораблю и еще подумаю. Над картой. У штурмана.

— Желаю… черта в руку!

Командир отряда усмехнулся и отпустил легкий подзатыльник лейтенанту. Морозов фыркнул, быстро прикрыв рот ладонью, а Чернобок демонстративно отвернулся, показывая всем видом, что ничего не видел и ничего не слышал.

— Эх вы, душегубы. Никакого уважения к своему начальству не имеете! — шутливо-укоризненно произнес капитан-лейтенант и, открыв маленькую дверцу, спустился по трапу в коридор, ведущий в кубрик.

Десантники, одетые в пятнистые маскировочные комбинезоны, безмятежно спали, привалившись друг к другу, точно пассажиры в самолете дальнего рейса. Во втором кубрике тоже царил сон. И Ушакова это радовало: бойцы разведывательной группы были спокойны перед боем, уверены в себе и в экипаже корабля, в нем — командире отряда.

В каюте командира корабля сидели командир разведывательной группы капитан Иван Бережной, с которым Ушаков успел подружиться за месяц совместных учений, и посредник из штаба флота капитан первого ранга Лопатинский. Появление капитан-лейтенанта прервало их беседу.

— Слушай-ка, Ушаков, оказывается, Анатолий Петрович, — капитан посмотрел на Лопатинского, — во время войны воевал здесь. В апреле сорок пятого матросом высаживался почти там же, где должны высадиться и мы. И почти с той же задачей! Но ты представь себе, с чего и как высаживались, — уму непостижимо! С «охотников» и катерных тральщиков. С де-ре-вя-шек! Ни хода, ни внезапности! Но даже и эта мелюзга не могла подойти близко к берегу: мелко. А для десанта — глубоко! По грудь вода! И двести метров до уреза воды… Фантастика! Герои!

— Скольких же скосил огонь противника… — понимающе произнес Ушаков.

Бережной взглянул на Лопатинского и восторженно ответил:

— Ни одного, Ушаков! Ни од-но-го! Они с головой воевали… Понимаешь, тут была одна хитрость. Смотри… — Капитан достал из планшета карту. — Видишь? Вот длинная песчаная коса. Высаживались они у самого ее основания. Между косой и материковым берегом хотя и широкая, но лужа: глубины — два метра и меньше. Естественно, противник ожидал наш десант с моря, а не с лужи. Так что наши орлы сделали?.. — Ушаков посмотрел на посредника, на груди которого в несколько рядов радугой переливались орденские планки. — Именно с лужи и высадили десант!.. Со шлюпок, плотов, разъездных катеров…

— Ну разве с них много высадишь?! — вмешался посредник. — Да и скорость мала. А лужа все-таки велика для них.

Почесав затылок, капитан-лейтенант щелкнул себя по носу и, разведя руками, признался:

— Пас, не знаю.

Бережной широко улыбнулся, довольный достигнутым эффектом.

— Они на четырех бронекатерах — на борту по тридцать смельчаков — пять раз высаживали десант именно с лужи! И отходили под давлением превосходящих сил противника. И они заставили-таки фашистов поверить, что десант будет именно отсюда — с лужи!

— Ну-ну? — заинтересовался Ушаков. — Дальше.

— А когда они перевели почти все части на косе на берег лужи — высадились с моря! Там их в это время и не ждали!

Ушаков тронул пальцем кончик носа.

— Не ждали?..

— Не ждали!

Несколько минут длилось молчание. Первым его нарушил капитан-лейтенант:

— Дай-ка карту, Иван.

Еще несколько минут он молча смотрел на карту. Наконец задумчиво произнес:

— Ширина косы — от километра до трех… А рельеф?

— Песчаные дюны, — пожал плечами капитан первого ранга. — Иногда ровное поле, иногда сплошные холмы: работа ветра.

Снова воцарилось молчание. Ушаков, не отрывая взгляда от карты, машинально ударял пальцем по кончику носа. Бережной и Лопатинский с удивлением и интересом наблюдали за капитан-лейтенантом. Наконец он поднял глаза и посмотрел сначала на одного, потом на другого.

— Наша задача — дезорганизовать противодесантную оборону «противника» за полчаса до высадки основных сил?

— Важен результат, а не формальное исполнение плана?..

Посредник и командир морских пехотинцев переглянулись.

— В общем-то да…

— Ушаков, ты что-то задумал?..

Капитан-лейтенант потянул щеголеватую фуражку за козырек и сдвинул ее почти до самых бровей:

— Пожалуй. Товарищ капитан Бережной, прошу вашего согласия высадить разведывательный отряд в тылу противодесантной обороны «противника»…

— Но так и предусмотрено планом…

— Так-то так, но не со стороны берега, а именно с тыла.

Командир разведывательной группы смотрел на командира отряда кораблей широко раскрытыми глазами.

— О лучшем и мечтать нельзя, Ушаков! Но как?

— Через косу — в лужу. А оттуда — в тыл.

— Но…

— Никаких «но»! Я, беру на себя всю ответственность. Именно так! Или я ничего не понимаю в этих чудо-кораблях!..

Капитан встал и развел руками:

— Ну, Ушаков, ты гигант!

— Ладно, ладно. Подумай: в каком месте тебя высадить, куда доставить? Я у штурмана в рубке.

Капитан-лейтенант круто повернулся и вышел из каюты.

Дальнейшие события произошли так быстро, что у большинства их участников они даже не отложились в памяти. Но в вахтенном журнале остались лаконичные строки:

«06.02. Отряд перестроился из строя клина в строй кильватера.

06.04. Отряд лег на курс 100°. Ход полный.

06.13. Отряд уменьшил ход до малого, вышел на пляж и начал форсировать песчаную косу.

06.19. Пересекли косу и сошли на воду залива.

06.21. Легли на курс 218°. Ход полный.

06.28. Уменьшили ход до малого. Вошли в прибрежные заросли тростника и камыша.

06.31. Вышли на берег.

06.32. Застопорили ход».

…Ушаков вышел на палубу и сразу же почувствовал пьянящий аромат осени, настоянный на прелых листьях, влажном тростнике и сухих травах. В предрассветных сумерках впереди темнел далекий лес, чуть правее — строения одинокого хутора. На востоке медленно расплывалась зеленовато-голубая полоса — предвестник близкого дня. Что-то он принесет?..

Шедшие сзади корабли выползли на берег и остановились — один слева, другой справа. Капитан-лейтенант поднял над головой скрещенные руки и повернулся лицом сначала к одному, потом к другому кораблю. После этого нагнулся к люку в рубку и бросил Дымову: