Николай Прокудин - Потеряшкино счастье [СИ]

— Глупенькая! Дельфины не едят хлеб! — остановил её корабельный. — Они не рыбы! Ты бы им еще горсть червей кинула…

— Как не едят? А чем тогда питаются дельфины???

(А действительно, вопрос на засыпку: скажите, чем питаются дельфины?)

— Рыбой, милая! Они только рыбой и питаются! — ответил Сева.

— Ой! Какая я необразованная… Я и не знала…

Сева исчез и, невидимый, громко рассмеялся. Затем он материализовался и серьезно сказал:

— Не беда, что ты ошиблась Юлечка! Ты ведь еще маленькая! То, что дельфины едят хлеб — это заблуждение многих взрослых людей, которые тоже пытаются кормить их всякой ерундой. Дети часто швыряют маленькие мячи, шарики или красивые игрушки, а дельфины, проглотив их, могут даже умереть.

— Ой, как хорошо, что у меня не было маленького шарика или мячика…

Стая дельфинов весело кружилась вокруг яхты. Крошки хлеба привлекли мелкую рыбешку, и дельфины ловили её в воде.

В это время наш удачливый кот-рыболов вместе с Амадеусом и Мерцалкиным вовсю кашеварили. Они приготовили наваристую уху и нажарили несколько сковородок рыбы. После обеда девочка нашла в одной из кают большой мячик. — А большой мяч можно им кинуть? — спросила Потеряшка у корабельного.

— Можно, — разрешил Сева.

Девочка и кот по очереди кидали мяч в воду, а жизнерадостные дельфины устремлялись наперегонки за мячом, отталкивали друг друга, и бросали его обратно на яхту. Прошел час, а дельфины всё не уставали, плавали вокруг судна и требовали продолжения игры.

Утомившись, Василиск нашел выход. Он поделился с дельфинами последними кусочками сырой рыбы и помахал им лапой. Умные дельфины сделали прощальный круг и, высоко выпрыгивая из воды, уплыли по своим делам.

Азартная рыбалка, спасение утопающего кота, игры с дельфинами — весь этот круговорот событий заставил забыть о попугае, улетевшем в разведку. А наш какаду опять попал в переделку. Дело было так! После того, как большая и дружная стая попугаев простилась с путешественником и вернулась в лес, разведчик остался один. Он не сразу полетел на яхту: когда ещё снова придется побывать в тропическом лесу! Попугай сел на ветку и стал разглядывать палисандры и пальмы, огромные папоротники с резными листьями, розовые и белые орхидеи. Затем Гогель покружил над поселком, состоящим из нескольких убогих хижин, и сделал привал на берегу водоёма, заросшего густой тропической растительностью. Рядом с берегом плавало большое подтопленное бревно. Но едва только попугай приблизился к воде, как «бревно» ожило и бросилось на него, разинув длинную, похожую на капкан пасть. Это был гигантский кайман, одна из разновидностей крокодилов. И откуда он тут взялся, ведь их почти не осталось на Гаити? Какаду буквально в последний момент отскочил в сторону и резко взмахнул крыльями. Кровожадный крокодил хищно щелкнул челюстями и попытался повторить бросок, но Гогель уже сидел на дереве. Рассерженный из-за упущенной добычи кайман сделал еще круг в воде и с недовольным видом погрузился на дно, поджидать новую жертву.

Не помня себя от страха попугай набрал высоту и всё летел и летел, пока не очутился на берегу бухты. Здесь разведчик решил прийти в себя и набраться сил для возвращения. Хватит геройствовать! Задача выполнена — пора домой!

На пальме, где устроился Гогель, было уютно и спокойно, и отдых слегка затянулся. Какаду задумался и задремал, ведь он был совсем не молод: как-никак прожил на свете более ста лет!

Это же надо! Прожить целых сто лет, научиться думать и говорить на многих языках мира и при этом едва не окончить жизнь в пасти кровожадного плавучего «бревна». Гогель стал укорять себя: «Какая самонадеянность! Эх, ты, хвастун! Тоже мне умник! Горе-разведчик! Где же твой жизненный опыт? Чуть не достался на обед тупому крокодилу, из которого скоро сделают кожаный чемодан!»

Но память у попугая была короткой. Поклевав недозрелый банан, попугай окончательно успокоился и полетел обратно, на яхту. Ему не терпелось рассказать друзьям о результатах рейда.

Поначалу полет протекал нормально. Небо было ясным, море спокойным, горизонт чистым. Но что-то встревожило старого разведчика. Попугай оглянулся и увидел преследующую его большую птицу. Это был то ли гриф, то ли орлан. Гогелю было все равно. Надо было спасать свою шкуру, а точнее сказать перья. Его жизнь снова была в опасности! И в который раз!

Яхта была уже совсем рядом, и до неё оставалось лету всего несколько сот метров. Попугай спешил как мог, но его силы были почти на исходе. Преследователь не отставал от него. И вот какаду уже слышался хищный клекот его острого клюва. И тут Гогелю в голову пришла спасительная идея! Эврика!

Он напрягся и громко воспроизвел пронзительный звук сирены, который сопровождает пожарную машину, потом объявил воздушную тревогу и завершил «концерт» резким сигналом полицейской сирены. Преследующий его хищник опешил, сбился с ритма и камнем полетел вниз. Но у самой воды, огромная птица резко взмыла вверх и стал заходить теперь уже снизу. Видя, что враг не прекращает на него охоту, Гогель отчаянно завопил, взывая о помощи:

— Эй, на шхуне! SOS! Спасите мою душу!!! Меня сейчас гриф заклюет! Проклятый стервятник! Я тебе не падаль какая-нибудь, я живой!

Сева первым услышал вопли и начал озираться по сторонам. Через секунду он заметил большую хищную птицу и сразу понял, какая смертельная опасность нависла над попугаем. Корабельный схватил старое пиратское ружье и выстрелил в воздух. Раз, второй, третий! Рябоконь стрелял часто, но тщательно целясь, стараясь не попасть, ни в попугая, ни в орла. Он хотел просто отпугнуть хищника. Вдруг этот пернатый гигант — редкий экземпляр, занесенный в «Красную книгу». Выстрелы, действительно, отпугнули преследователя, и он, резко отвернув в сторону, прекратил погоню.

Вскоре Гогель уже сидел на палубе, таращил глаза и тяжело дышал. Экипаж сбежался на звуки выстрелов, и теперь все обрадованно смотрели на чудом спасшегося разведчика. Первым заговорил крыс. Он подскочил к попугаю и обнял друга.

— Милый Гогель! До чего же я рад, что ты вернулся живым и невредимым! Как бы я жил без тебя!

— Спасибо, Амадеус! Ты один меня жалеешь. Всем наплевать, что сначала меня поймали в ловушку и посадили в клетку, потом, утром, чуть не слопал огр-р-ромный крокодил, а сейчас меня едва не заклевал гриф.

— А мне кажется, это был орлан, — попытался уточнить Василиск, чтобы отвлечь внимание Гогеля от пережитого ужаса.

Но попугай только рассердился еще больше:

— Вот видишь, друг Амадеус! Это р-р-рыжий наглый кот ещё и умничает! А ведь он спокойно прохлаждался на палубе, пока я подвергался смертельной опасности.