Николай Прокудин - Юляшка-Потеряшка находит друзей [СИ]

— Живее поднимайтесь по трапу, только не шумите, — снова обратился Василиск к гостям. — Но если разбудите вахтенного матроса, то он и вас прогонит и меня накажет…

Когда несколько лет тому назад матросы принесли котенка на судно, то на него жалко было смотреть: он был совсем крохотным, жалобно мяукал, ходил, качаясь из стороны в сторону. Первую неделю он ничего не делал, только лакал молоко и много спал. Боцман Якорев, по прозвищу Якорь, без долгих раздумий назвал его Васькой. Но постепенно Васька подрос и стал настоящим хищником. Сначала он прогнал с корабля всех мышей и крыс, а со временем распугал даже тараканов. За это его прозвали Василиском, в честь неведомого существа из семейства оборотней. Новое имя коту сразу понравилось. У него не было знакомых котов по прозвищу Василиск, а вот всяких Васек — миллионы! Когда кот сердился, то шерсть на нём вставала дыбом, и, казалось, он увеличивался в размерах. При этом глаза его гневно сверкали, и в них загорались недобрые зеленые огоньки. И если в этот момент до кота дотрагивались рукой, то во все стороны от него било током и летели искры. Василиск — да и только!

Кот целеустремленно наводил «порядок» в трюмах, и когда все мыши и крысы сбежали на берег, то почувствовал себя полноправным хозяином корабля. Только крысиный король, по прозвищу Крыс, не испугался. Крысиный вождь долго боролся с котом за право остаться на корабле. Ведь он тут вырос и сумел стать главным среди своих сородичей. И вдруг такая несправедливость! Какой-то безродный котище, без году неделю на судне, и вынуждает его, короля крыс, покинуть родной корабль.

Крыс ни в какую не желал покидать судно. Но с каждым днем пространство свободного перемещения Крыса сокращалось, и постепенно оно сузилось до единственного темного угла в трюме. И тут Крысу повезло: переполошился боцман. Он доложил капитану, что если последняя крыса сбежит с корабля, то быть беде.

— Лично я не пойду в рейс, если на корабле не останется ни одной крысы. И весь экипаж согласен со мной. Мы верим в старые морские приметы — корабль без крыс точно пойдет ко дну! — заявил боцман.

Капитан Арнольд Вольдемарович Шромм вызвал к себе в каюту кока Шницелева вместе с Василиском, громко ругался на кота и, в конце концов, строго-настрого запретил коту трогать единственного на судне крысака.

Василиск виновато кивал рыжей головой, как бы соглашаясь с капитаном, но про себя думал: «Ладно, трогать не буду, но гонять-то этого упрямого грызуна мне никто не запрещает!»

Крыс, который тоже умел говорить и думать не хуже кота, узнал о приказе капитана и вначале очень обрадовался. Но, к его удивлению, гонения со стороны кота не прекратились. Опять каждый день погоня, каждый день погоня! И это несмотря на приказ капитана! Однако со временем Крыс сделал открытие: оказывается, кот не всесилен. Из-за своих размеров Василиск не мог пролезть в маленькие дыры и щели, имевшиеся на корабле. А крыс мог! Теперь он выглядывал из какой-нибудь щели и дразнил кота. Василиск кидался на насмешника, но тщетно: тот скрывался в темных лабиринтах корабля, недоступных для кота. Василиск свирепел при этом, но каждый раз вынужден был отступить. Увы, но съесть Крыса, к сожалению, было нельзя! Дисциплина!

Вскоре Крыс выучился ходить по самым тонким канатам, карабкаться по наклонным и даже вертикальным стенам. Кота такое поведение противника очень злило. А ловкий грызун, откровенно издевался над ним, помахивая хвостиком откуда-нибудь сверху, например, с самой верхушки радиомачты, куда Василиск не рисковал забираться.

Кроме того, Крыс сдружился с большим белым какаду — попугаем капитана. Звали попугая Гогель. Вероятно, от роду ему было не меньше ста лет. Какаду сразу же невзлюбил Василиска. Дело в том, что попугай страшно гордился своим длинным хвостом. А кот, по молодости, частенько предпринимал попытки вырвать у попугая самые красивые перья. Зато с миролюбивым Крысом попугай был очень приветлив, так как одинокий, загнанный в угол грызун ему нисколько не мешал. Именно благодаря Крысу, снующему без устали по всему судну, Гогель узнавал последние корабельные новости. Мнительный попугай регулярно справлялся у крысака: нет ли течи в трюме, исправны ли переборки, нет ли трещин в корпусе. Вот такая веселая компания обитала на этом корабле. Настоящий живой уголок!

Кот нервничал. Он ежеминутно заглядывал в лицо спящему матросу и, нежно мурлыкая, баюкал его. Василиск, наблюдая за взбирающимися по трапу путешественниками, испытывал противоречивые чувства. Как исполняющий обязанности второго вахтенного матроса (так как настоящий матрос по фамилии Булыга крепко спал), кот обязан был не вступать в переговоры, а сразу прогнать посторонних с корабля. Но сердце у кошака было доброе: он любил детей. И, кроме того, он был, как все коты, любопытен.

Наконец Юлечка осмелела и начала быстрее подниматься по трапу, ведущему на палубу. Но ноги ее дрожали: она впервые забралась так высоко. Вдруг вахтенный матрос, не открывая глаз, широко зевнул. Василиск подбежал к нему и что-то сладко промурлыкал на ухо. Матроса мгновенно охватил крепкий сон, и он, улыбаясь во сне, опять уронил голову на богатырскую грудь. Кот облегченно вздохнул, что-то промурлыкал себе в усы и повел за собой незваных гостей. Вокруг по-прежнему было безлюдно, экипаж отдыхал после тяжелого трудового дня.

— Ты кого это, интересно мне знать, называл зайцем? Сам ты заяц! Я же тебя мартышкой не обзываю! — вспомнила Юля обидные слова кота, поднявшись на корабль. И при этом Юлечка пригладила свои маленькие аккуратные ушки, словно проверяя, не превратились ли они в длинные заячьи.

— Я вовсе не имел в виду лесного зайца. «Заяц» — значит безбилетный пассажир! — объяснил кот. — Так контролеры обычно безбилетников называют. Твое имущество тоже без багажного билета.

— А-а-а… Тогда ладно, — неохотно согласилась девочка.

— Так кто это, по вашему кошачьему мнению, безбилетное имущество? — возмутился Мерцалкин. — Попрошу уточнить! Если ты, Юля, согласна быть зайцем, то я не хочу быть имуществом. Я — существо с высокоразвитым интеллектом! — продолжал ворчать Мерцалкин. — Я умнее всех вместе взятых котов во Вселенной!

— Так ты предполагаешь, что на других планетах тоже есть коты? — искренне удивился Василиск.

Но Мерцалкин, ощутив твердую палубу под колесиками, не стал отвечать на нелепый вопрос кота, а бесцеремонно отодвинул его в сторону и поехал по деревянной палубе, поскрипывая шестеренками и рычагами. Его обидело пренебрежительное отношение кота к такому выдающемуся уму современности, как он. Это еще в древности один философ говорил: я думаю — значит, я существую! Поэтому наш Мерцалкин, как существо думающее, спорить больше не стал, посчитав это ниже своего достоинства. Зачем затевать научный спор с каким-то безродным корабельным котом?