Юрий Баранов - Позывные дальних глубин

— Партия прикажет, он и в угольное ушко проскользнёт, — сразу же съехидничал Кузьма. — Как бывший отличник он всё может…

— Ты-то помолчал бы, двоечник несчастный, — сказал Обрезков, не перестававший при случае напоминать Кузьме его курсантское прошлое, когда тот на первом семестре числился отстающим по математике. — Это ты просочился каким-то чудом на второй курс. Хотя, если по совести, тебя следовало бы как «дубаря» оставить на первом курсе на второй год.

— А я исправился, вот те крест, — тут же побожился Кузьма. — Зри в корень сегодняшнего дня, а не вчерашнего. Если наша лодка отличная, значит я — пятёрочник! — и прищурился, торжествуя победу. — Что, съел, зубрила несчастная?

— Что сегодня такой сердитый, Вадимыч? — в свою очередь, с лукавством хана Кончака спросил Егор, как бы не замечая привычной перепалки дружков. — Иль сети порвались, иль ястребы не злы, и птицу с лёту не сбивают?..

— И сеть крепка, и ястребы надёжны, и… танки наши быстры, — убеждённым тоном заверил Вадим. — Да вот только причин для радости, как при половцах не было, так и теперь нет.

— Вот те раз! Экипаж хвалить в штабе не перестают.

— А на замполита лодки в здешнем политотделе нарадоваться не могут, — встрял Кузьма и тут же уточнил. — Правда, замполитом кое-кто числится у нас по совместительству, вроде как «пристегни кобыле хвост». Экипаж и так сознательный. Кого же, спрашивается, воспитывать, как не самого себя?

— Балабол! — Вадим с досадой отмахнулся.

— А всё же? — настаивал Непрядов.

Колбенев грустно помолчал. Потом, не торопясь, достал из кармана широченного кителя сигареты. Но прежде чем закурить, взглядом попросил на это командирского разрешения — ведь не в своей каюте был. Потом возбужденно заговорил так, будто продолжал с кем-то прерванный спор:

— Ну, никак не понимают… Или не хотят понять…

— Ты это о чём? — попросил Егор уточнить.

— Да всё о том ЧП, которое имело место быть недавно в команде берегового обеспечения нашей лодки. Помнишь, когда двое «годков» избили «салажонка» за то, что тот якобы отказался делать за них приборку?

— Скверная история, — согласился Вадим. — Но мы-то здесь причём? Это ведь не наши подчинённые. Прямого отношения мы к технической команде не имеем.

— Но это как поглядеть. Береговая команда — это ведь тыл нашего экипажа, если брать по большому. От неё же, ой как зависит исправность работы всей нашей «умной» субмарины. Теперь же вдруг оказывается, что тыл этот непрочный, с гнильцой. Нам же пытаются втолковать, что ничего страшного не происходит. Всё в норме, ибо у отличной по всем статьям лодки просто не может не быть равноценной ей команды береговой обслуги. А там, как выясняется, и пьянки, и самоволки, а теперь вот и мордобой.

— Послушай, Вадимыч, — начал вежливо укорять Кузьма. — Вот вечно ты кипятишься, даже без воды с своём «чайнике» — он выразительно постучал себя костяшками пальцев по темечку. — Тебе что, своих забот мало?

— Короче, опять в политотделе со своими переругался? — спросил Егор, допытываясь до сути дела.

— Ни с кем я не ругался. Просто высказал свои убеждения на этот счёт: в том смысле, что нашу береговую команду, таким образом, нельзя считать благополучной, а уж тем более продолжать числить её в передовиках социалистического соревнования. Происходит какая-то профанация святая святых. Все понимают, что флот наш Российский начал заболевать каким-то тяжким нравственным недугом. А мы всё это или не понимаем, или делаем вид, что ничего такого особенного не происходит.

— Вот-вот, один ты такой выискался страдалец за всех, а все, выходит, против тебя одного, — Кузьма уничтожающе ткнул пальцем в сторону Вадима. — Неужели ты думаешь, что кроме тебя никто не понимает, что дела на флотах российских действительно идут наперекосяк? Я вот сам с начпродом Белкиным вчера чуть не подрался. Надо провизионку пополнять, а он, прыщ гнойный, лишь половину заявки, да и то консервами отоварить хочет. Нам положены свежие овощи и фрукты по полной норме. Только он, гад ползучий, вместо этого вздумал нам одну сушёную картошку, да кое-какие собачьи кости подсунуть. А ведь по накладной это всё значится как свежая капуста, морковочка, лучок и говядинка «першего» сорта. Так неужели не ясно, что это всё с наваром для кого-то на сторону сплавляется?

— Успокойся, я с этим Белкиным разберусь, — пообещал Егор. — Но и ты не очень-то правду-матку на трюмном жаргоне качай. — Начпрод уже в штабе нажаловался, что ты хамишь ему. Он как-никак полковник, а ты — кавторанга. Не по чину орать на него стал. Хотя, махинатор он, конечно, известный, но ведь не пойманный.

— Орать больше не буду, — посулил Кузьма. — Следующий раз я этому зажравшемуся борову морду набью. Ворюга он.

— Допустим. Но это ещё надо доказать, — осадил дружка Егор. — Так вот брякнешь ему, а он в ответ: где факты, где доказательства? Ты же и окажешься в глупом положении.

— Какие факты! Какие ещё нужны доказательства! — горячился Обрезков. — А дача у него на взморье в Петродворце? А две новенькие «Волги»? От трудов праведных что ли? Да ни за что не поверю!

Непрядову на это нечем было возразить. Да и не в самом Белкине была суть. Не только с продуктами, но и вообще со снабжением дела на флоте шли всё хуже и хуже. Корабли ремонтировались с большим напряжением, все чащё случались перебои с поставками топлива и масел. Хорошо ещё, что на атомных лодках не экономили «на дровах», запасы энергоресурсов были у них предостаточными.

— Что бы там ни было, — грустно вздохнул Егор, — но лодку нам к «бою-походу» готовить надо. Это уж, хоть умри, а сделай.

— Понятное дело, — согласился Кузьма. — Потому я и лезу из кожи вон, чтобы всё, значит, в ажуре у нас было.

Непрядов понимающе кивнул, мол, действуй, старпом.

Взяв со стола подписанные квитанции, Обрезков вышел из каюты, исполненный решимостью «драться» с начпродом до победного конца. Колбенев же остался сидеть на диване, закурив новую сигарету.

— Задумка у меня кое-какая есть, командир, — сказал, как только они остались вдвоём.

— Валяй, — разрешил Егор, вальяжно разваливаясь в кресле.

— Жизнь такая странная штука, что не замечаешь, как не по своей воле оказываешься в дураках. Ибо никогда не знаешь, когда под ногами найдёшь чью-то оброненную копейку, а когда в своём же дырявом кармане потеряешь целый рубль.

— Ты это о себе? — осведомился Егор.

— Конечно же не о вас с Кузьмой, — утешил Вадим. — Вы оба умные, потому как знаете, чего каждому из вас для полного счастья не хватает: одному щей суточных с наваром, а другому — фуражки с адмиральским крабом.

Предвидя готовое было сорваться с языка у Егора возражение, Вадим поднял руку, прося внимания. Сам продолжал: