Говард Пайл - Пираты южных морей

Следующим достойным упоминания флибустьером был капитан Эдвард Лау, обучавшийся ремеслу кораблевождения в старом добром Бостоне, а пиратству — в Гондурасе. Никто не достиг таких заоблачных высот в сей профессии, равно как и никто не мог сравниться с капитаном Лау в кровожадности и безбожной злобности. И весьма странно, что об этом могущественном человеке сложено столь мало песен и историй, ибо он достоин того ничуть не меньше, чем Черная Борода.

Свое первое плавание он совершил под командованием капитана-янки в Гондурас, за сандаловым деревом, что в те времена было равносильно краже имущества у испанцев.

Однажды, когда корабль стоял на рейде в Гондурасском заливе, Лау с командой вельбота вернулись с берега, где до этого все утро рубили сандал.

— Вам чего? — спрашивает капитан, ибо в лодке, кроме них самих, ничего нет.

— Мы хотим обедать, — отвечает Лау как представитель отряда.

— Обеда не будет, пока не привезете еще дерева.

— Будет или не будет, мы за него заплатим, — заявляет Лау, после чего поднимает мушкет, прицеливается и спускает курок.

К счастью, мушкет дал осечку, и капитану-янки было суждено еще долго воровать сандал.

Тем не менее оставаться на корабле после этого происшествия Лау было уже нельзя, так что он и его товарищи уплыли на вельботе, захватили в море бриг и стали пиратствовать.

Некоторое время спустя Лау столкнулся с прославленным капитаном Джорджем Лоутером, с которым они были одного поля ягоды. Сей достойный джентльмен и завершил образование Лау, нанес, так сказать, последние штрихи, обучив своего младшего товарища всем еще не известным тому грехам.

Так наш герой стал отпетым пиратом, добившись в сем ремесле величайших успехов. При этом он неизменно питал лютую ненависть ко всем янки — за тот давний несостоявшийся обед, — и никогда не упускал случая покарать их, если волею судеб те оказывались в пределах его досягаемости. Однажды Лау повстречал судно из Южной Каролины, «Амстердамского купца» под командованием капитана Уильямсона — корабль янки под началом янки. Он отрезал капитану нос и уши и потом еще долго пребывал в приподнятом настроении, радуясь, что изуродовал янки.

«Прогулка по доске» (пиратская казнь)

Нью-Йорк и Новая Англия удостоились отнюдь не единственного посещения сего неустрашимого капитана, и каждый такой визит местные жители запоминали надолго, столько горя он им причинял.

Как-то в 1722 году перед славным городом Марблхэдом на якоре стояли тринадцать судов. Но вот в гавань зашел странный корабль. «Кто это?» — гадали горожане, ибо в те дни прибытие каждого нового судна было значительным событием.

Кем был чужак, вскоре выяснилось: на его носу взвился черный флаг с черепом и костями.

«Это же проклятый Лау», — поняли все, и тут же в городе поднялись небывалое волнение и суматоха, словно в утином пруду, в который врезался ястреб.

А наш капитан был в полном восторге, ибо здесь одновременно оказались целых тринадцать судов. Он взял, что хотел, и уплыл восвояси; Марблхэд же забыл о его визите нескоро.

Некоторое время спустя капитан Лау и корабль его сопровождения столкнулись с английским сторожевиком «Борзая», который обошелся с ними столь грубо, что Лау был рад удрать, бросив своего спутника и его команду в качестве подачки силам закона и порядка. И им бы еще повезло, если бы они отделались «прогулкой» по ужасной доске с завязанными глазами и руками. Итак, корабль сопровождения был захвачен, а его команда осуждена и повешена, Лау же улепетывал в такой ярости, на какую способен далеко не каждый пират.

Конец сего героя затерялся в тумане минувшего: поговаривали, что Лау умер от желтой лихорадки в Новом Орлеане. Жаль, если так: лучше бы в петле пеньковой веревки.

Следующим примечательным лицом среди американских пиратов является майор Стид Боннет. Он, впрочем, был натурой весьма противоречивой, ибо его постоянно терзали угрызения совести, и он торжественно клялся сойти с порочной дорожки.

Впрочем, сей кривой дорожкой пиратства он катился себе вполне успешно, пока близ Чарлстонской бухты не столкнулся с доблестным полковником Реттом, и тогда, с клубами порохового дыма и грохотом бортового залпа, его удача и мужество немедленно улетучились. «Веселый Роджер» был спущен, и полковник Ретт триумфально вернулся с изрядным грузом: такого количества поверженных негодяев и головорезов город доселе не видывал.

По окончании последовавшего судебного разбирательства их вздернули, всех до единого, — паршивые овцы отправились прямиком на адские вертела.

Эдвард Ингланд был пиратом другого склада: он щелкал бичом по спине общества в Ост-Индии да на жарких берегах Индостана.

Особняком среди знаменитых пиратов стоит капитан Хауэл Дэвис. То был флибустьерский Одиссей, любимец не только плутоватого Меркурия, но и мудрой Минервы.

Это он одурачил капитана французского корабля, превосходившего его собственный по размерам и вооружению вдвое, и вынудил того сдаться, не произведя ни единого выстрела (не только из пушек, но даже из пистолета) и не нанеся ни единого удара саблей.

Это он дерзко появился в порту Гамбия на побережье Гвинеи и под прицелом крепостных пушек прикинулся работорговцем. Мошенничество продолжалось до тех пор, пока плод зла не поспел. Когда бдительность губернатора и гарнизона крепости была совершенно усыплена, а шайка Дэвиса рассредоточилась по ключевым позициям, на свет были извлечены пистолеты и сабли: кто шевельнет хоть пальцем, умрет. Пираты связали солдат спиной к спине, а губернатора привязали к его собственному креслу и захватили все, что только им приглянулось. Затем они уплыли, и хотя добыча не оправдала их ожиданий, все равно поделили между собой довольно кругленькую сумму.

С удачей росла и их наглость, и пираты решились покуситься на остров Принсипи, процветающее португальское поселение недалеко от побережья. Они разработали хитроумный план по захвату, и он сработал бы, не окажись некий португальский негр из их шайки предателем: он-то и сообщил о предстоящей операции коменданту крепости. Вследствие чего капитан Дэвис, сойдя на следующий день на берег, обнаружил усиленный караул, выстроенный якобы в честь его прибытия. Однако когда он со своими сообщниками, ничего не подозревая, выбрался из шлюпки и двинулся вдоль берега, внезапно раздался грохот мушкетов: все заволокло дымом, и воздух огласился стонами. Только одному человеку удалось вырваться из едкого облака, добежать до шлюпки и уплыть. Когда же дым рассеялся, на земле, словно груда старого тряпья, лежали сраженные капитан Дэвис и его товарищи.