Джеймс Купер - Пенитель моря

— Северное сияние и лунный свет! — заворчал старик. — Ты, право, испортишь свою красоту, племянница, если будешь делать из ночи день. Тогда женихов придется искать со свечой в руках. Хорошенькие глазки, свежие щечки — вот твой основной капитал, дитя! Не расточай же его понапрасну.

— Ваш образ жизни, дядя, скорей заставит увянуть красоту, — сказала Алида, смеясь над своим недавним страхом, с одной стороны, с другой, — желая подшутить над дядей.

— Пора тебе и на покой. Загаси-ка эти свечки: тебе достаточно и лампы, чтобы раздеться и лечь в постель. В такой поздний час ярко освещенные окна могут дать повод к неосновательным толкам.

С этими словами альдерман потушил обе свечи, поставив на их место небольшую лампу.

— Сильный свет мешает, а эта лампочка будет, наоборот, располагать ко сну. Обойми меня на прощанье, мучительница, и спусти эти занавески. Скоро встанут негры, будут снаряжать периагу в обратный путь; мошенники не дадут тебе спать. Помни же, — прибавил, уже уходя, старик, — брак есть дело, от успеха которого зависит все счастье женщины,

Алида проводила своего дядю до двери, которую затем заперла. Найдя пламя лампы слишком слабым, она снова зажгла свечи, только-что затушенные дядей. Поместив их и лампу на стол, молодая девушка опять подошла к окну, желая узнать, что сделалось с таинственным кораблем.

Освещенная луной поверхность океана была так же пустынна, как и раньше. Но когда ее взоры скользнули в сторону бухты Коув, она едва не вскрикнула от удивления и испуга.

Существование пролива, соединяющего океан с этою бухтою, было мало кому известно. Окрестные лодочники и судовщики не обращали на него внимания, так как он часто делался недоступным вследствие изменчивости течения. Притом он большую часть года был недоступен для судов. Но в то короткое время, когда он делался судоходным, плавание по нем было почти невозможно вследствие изменчивости, с которой менялась его глубина. Достаточно было двух недель затишья или западного ветра, и пролив делался судоходным. Зато восточный ветер совершенно заносил его песком. Не удивительно поэтому, что Алида почувствовала суеверный ужас, когда посредине бухты увидела скользнувший без помощи парусов или весел корабль.

Это была бригантина [19] Бригантина — легкое судно (преимущественно Средиземного моря) с двумя-тремя мачтами, приспособленное к ходу под веслами в случае безветрия. (Прим. ред.). смешанной конструкции: не слишком широкая, не слишком длинная. Она была снабжена двумя мачтами, из которых меньшая носила обычную оснастку, тогда как главная мачта несла лишь один огромных размеров парус, дававший судну возможность легко преодолевать сопротивление волн. Корпус ее был низкий, изящных контуров, черный, как вороново крыло. Между снастями тянулась паутина тонких веревок, служивших для того, чтобы расправлять в минуту надобности складки парусов и таким образом увеличивать их площадь, а следовательно, и скорость судна.

Бригантина вошла в бухту, пользуясь приливом, — обстоятельство, упущенное Алидою из внимания и давшее повод к ее суеверному страху.

Впрочем, молодая девушка скоро уверилась в реальности происходящего. Бригантина круто повернулась и, скользя по той части бухты, которая была лучше укрыта от ветров и волн, а, может-быть, и от любопытных взглядов, — вдруг остановилась. Через минуту глухой шум упавшего якоря донесся до слуха Алиды.

Снова в уме ее воскресли рассказы о пиратах. По слухам, они лишь недавно были на соседнем острове, где будто бы зарывали награбленные сокровища. Возможно, что и вновь прибывший гость принадлежал к тому же сорту людей, тем более, что его могло привлечь сюда богатство альдермана и его племянницы, молва о котором уже давно носилась по всему округу.

Прикрывшись занавескою, Алида де-Барбри устремила взоры на неподвижный корабль, недоумевая, следует ли поднять тревогу в доме, или нет? Она инстинктивно чувствовала, что ее заметили с корабля, несмотря на расстояние.

Едва она успела скрыть себя таким образом от любопытных взглядов, как кусты под ее окнами раздвинулись, и кто-то легким прыжком вскочил на балкон, а оттуда — в комнату.

Первым движением Алиды было бежать. Но робость отнюдь не принадлежала к качествам девушки. Поэтому она решила остаться и ждать незнакомца. Может-быть, на это решение повлияла также и надежда увидеть командира «Кокетки».

Вошел юноша лет двадцати двух. Лицо его, покрытое загаром, отличалось удивительною чистотою и свежестью. Густые черные шелковистые бакенбарды составляли резкий контраст с тонкими очертаниями ресниц и бровей, придавая в то же время решительное выражение лицу, которое без этого страдало бы отсутствием мужественности. Тонкий орлиный нос имел изящные очертания. Выражение лица представляло странную смесь юмора с глубокой грустью. Наконец, портрет незнакомца дополняли ослепительно белые зубы и черные глаза.

Костюм его был в общем тот же, что и у Томаса Тиллера, только гораздо богаче: матросская куртка из дорогого индийского пурпура, шаровары из ослепительно белого полотна; головным убором служила красная бархатная шапочка, вышитая золотом. Талия молодого человека была опоясана широким шелковым шнуром красного цвета с вычеканенными якорями. Такие же якоря, только из серебра, виднелись и на обоих концах этого пояса. Наконец, за поясом незнакомца была заткнута пара пистолетов в богатой оправе и виднелась ручка небольшого азиатского кинжала.

— Как здесь поживают? — входя в комнату, громко сказал незнакомец. — Выходите же, почтеннейший торговец пушным товаром. Я принес для ваших сундуков немало золота. Ну, а теперь, когда этот трехсвечник выполнил свое назначение, можно, полагаю, его затушить, а то, пожалуй, он привлечет сюда еще кого-нибудь.

— Прошу извинения, — сказала Алида, выходя из-за занавески. Лицо девушки было спокойно, хотя сердце ее сильно билось. — Так как мне приходится принимать этот неожиданный визит, то я прошу вас не тушить свечей.

Незнакомец невольно сделал шаг назад. Его очевидная тревога несколько ободрала молодую девушку. Когда незнакомец в первую минуту положил руку на ручку пистолета, Алидой снова овладело желание бежать. Но тотчас же тревога незнакомца исчезла. Выступив вперед, он сказал:

— Хотя альдерман ван-Беврут и не совсем точно соблюдает условия, однако, можно простить ему эту небрежность, раз он прислал вместо себя вас. Надеюсь, вы уполномочены на ведение переговоров со мною?

— Не имею ни малейшего права вести переговоры о вещах, в которых я ничего не понимаю.

— Но тогда зачем же этот сигнал? — спросил незнакомец, указывая на свечи и лампу. — Этим нехорошо шутить,