Джеймс Купер - Пенитель моря

— Ну, для пленника вы достаточно свободны, — иронически сказал контрабандист.

— Что мне свобода, когда нельзя воспользоваться ею! Меня отделяет от моего судна море; мои люди связаны. Меня самого в первое время стерегли. Но хотя мне и было запрещено приближаться К некоторым местам, я мог ясно видеть, каких людей принимает у себя альдерман.

— И я, его племянница, хотите вы сказать?

— Не хочу говорить ничего такого, что оскорбило бы мое уважение к Алиде де-Барбри. Признаюсь, тяжелая мысль причиняла мне страдания, но теперь я вижу, что ошибся, и… раскаиваюсь в своей поспешности.

— Тогда нам не остается ничего другого, как снова, приняться за прерванное занятие, — проговорил контрабандист, спокойно садясь перед раскрытым тюком.

Алида и Лудлов смотрели друг на друга с немым изумлением,

— Чрезвычайно забавно показывать запрещенные товары в присутствии королевского офицера, — продолжал неугомонный незнакомец, — авось, последний найдет средство снискать милость своей царственной повелительницы. На чем мы остановились? Ах, да! На бархате и…

Резкий свист, раздавшийся в эту минуту в кустах, заставил контрабандиста умолкнуть. Бросив свои товары, он встал и, казалось, колебался. Через минуту послышался второй такой же свист.

— Слышу, слышу, мэтр Толи! — пробормотал контрабандист. — К чему торопиться! Прекрасная Алида, пришло, видно, время расстаться с вами. Должен ли я возвратиться на бригантину с этими товарами или могу здесь обменять их на золотую монету? Не решаетесь?.. Тогда я сделаю вот что: я оставлю их до завтра на вашем попечении. Рано утром за ними придут мои люди, которым вы и дадите окончательный ответ. Капитан Лудлов, мы расстанемся с вами друзьями, не правда ли? Или, быть-может, долг службы запрещает вам это?

— Если вы то, чем кажетесь мне, то вы существо загадочное. Если же все это не что иное, как мистификация, что я и подозреваю, то ваша роль, хотя а недостойная, сыграна вами мастерски.

— Не вы первый, не вы последний теряетесь в догадках, когда речь заходит о «Морской Волшебнице» и ее командире… Довольно, Том! Твой свисток не ускорит ведь времени… Друг или недруг, капитан Лудлов не нуждается в напоминании о том, что он все-таки мой пленник.

— Если и нельзя отрицать, что я попал во власть презренного…

— Стойте, если дорожите жизнью! Томас Тиллер не любит сносить оскорблений. Кроме того, он не виноват: он повиновался лишь моим приказаниям…

— Твоим приказаниям, — презрительно протянул Лудлов. — Тот человек скорее создан для командования, чем для повиновения… Если Пенитель Моря здесь, то это не кто иной, как он.

— Мы все не что иное, как пена, идущая туда, куда толкает нас ветер. Но что сделал этот человек, чтобы возбудить такое ожесточение в офицере королевского флота? Или он имел дерзость предложить тайную сделку верноподданному джентльмену?

— Вы выбрали удачный момент, для шутки! Объясняю, что меня привела сюда вовсе не эта жалкая махинация, а единственное желание засвидетельствовать этой даме чувство моего глубокого уважения.

— Это значит говорить с откровенностью моряка, — весело сказал загадочный незнакомец; однако, лицо его слегка побледнело. — Мне нравится такое чистосердечное признание женщине со стороны мужчины. Действительно, как ни препятствуют предрассудки свободному выражению чувств, мы обязаны как можно яснее излагать свои намерения. Прекрасная Алида должна по всей справедливости вознаградить откровенное преклонение перед ее красотой.

С этими словами незнакомец бросил на молодую девушку взгляд, в котором читалась тревога, и ждал, повидимому, ответа,

— Когда наступит время принять решение, — ответила Алида, недовольная этим намеком, — придется, быть-может, посоветоваться с кем-нибудь… Но я слышу шаги дяди. Капитан Лудлов, предоставляю вашему благоразумию решить, должен ли вас видеть мой дядя или нет.

В соседней комнате послышались тяжелые шаги альдермана. Лудлов с минуту колебался. Затем, бросив взгляд упрека на Алиду, он выбрался из комнаты тем же путем, каким и вошел. Шум, который затем раздался в кустах, доказывал весьма убедительно, что возвращения капитана ждали и что за ним наблюдали.

В дверях показалось раскрасневшееся, взволнованное лицо почтенного коммерсанта.

— Клянусь ковчегом Ноя! Вы привезли никуда не годные товары, мэтр Сидрифт! Они впору были бы разве нашим предкам. Вот эти — другое дело! Такие и следовало бы мне получить в обмен на то золото, которое я уплатил.

— Что такое? — пренебрежительно спросил Сидрифт, обращение которого мигом переменилось. — К чему вы жалуетесь на товары, которые скорее слишком хороши для этих отдаленных стран? Любая английская герцогиня с радостью купила бы те ткани, которые я предлагаю вашей племяннице.

— Этот бархат и кружево порядочны, зато все остальное не совсем пригодно для торговли с могавками. Надо, по крайней мере, сбавить с них цену. Иначе между нами все кончено.

— Как ни жаль, но приходится, видно, искать для них других покупателей.

— Ты так же скор на решения, как и твое судно, мэтр Сидрифт! Разве нельзя покончить дело миром, устроив какой-нибудь компромисс? Вынимай-ка флорины да доплачивай до круглой цифры.

— Ни гроша больше. Вынимай сам недостающее число дублонов, и пусть твои слуги несут товары, пока еще темно. Здесь есть некто, могущий сильно повредить нам, хотя я и не знаю, в какой степени он владеет нашей тайной.

Альдерман вздрогнул и невольно оглянулся назад. Затем он поправил парик и благоразумно задернул занавески. Приняв эти предосторожности, старик отвечал:

— Здесь все обычное население, за исключением разве Алиды. Правда, здесь есть еще патрон Киндергук, но он спит. Да если бы и не спал, все равно: он умеет хранить молчание.

— Ну, хорошо; пусть будет так! — сказал незнакомец, прочитав в глазах Алиды мольбу о том, чтобы не говорить больше на эту тему.

— Я знал, что мы уладим дело. Сказать откровенно, любезный Сидрифт, твои товары уже на периаге. Драгоценного времени терять нечего, тем более, что вблизи стоит королевский крейсер. Мои мошенники пройдут под самым его носом, как-будто отправляясь на рынок. Держу даже пари, что они осведомятся у капитана Лудлова, не надо ли ему овощей. Да, племянница, Лудлов не создан для того, чтобы меряться силами с людьми рассудительными. Когда-нибудь ты вполне оценишь эту истину и, надеюсь, тогда дашь ему отставку.

— Дядя, твои закупки, конечно, оформлены?

— Оформлены! Счастье все оформит. В торговле все равно, что на войне: успех узаконивает и дает вместе с тем добычу. Наиболее богатый купец есть в то же время и наиболее честный… Да и что такое наши губернаторы в Англии, которые так восстают даже против незначительной контрабанды? Они произносят прекрасные речи против подкупов и прочего, а сами получают свои теплые местечки в парламенте путем тех же подкупов. Дайте мне один — два таких же прибыльных сезона, как последний, тогда и я сам, пожалуй, отправлюсь в Лондон и сделаюсь членом парламента. Сюда возвратится тогда сэр Беврут, быть-может, не один, а с леди Беврут. Тогда, милая, твое состояние сильно уменьшится!.. Кстати, тебе пора и спать, дитя! Желаю приятных снов. Обними меня, малютка, и ступай!