Джеймс Купер - Красный корсар

— Да, мы должны исполнить нашу обязанность! — сказал Уильдер грустно.

— Но кто же тот молокосос, которого он посылал ко мне?

— Да это сам Красный Корсар и был у вас.

— Что? Сам Корсар? Да вы просто надо мной смеетесь!

— Как я могу забыть мое уважение к вам и так над вами смеяться? Уверяю вас, это был он сам.

— Просто невероятно; я не заметил в нем ничего, что приписывает ему молва: ни резкости, ни грубости, словом, ничего такого, что свидетельствовало бы о его профессии. Да и ростом-то он не высок.

— Да, молва многое украшает фантазией: он невелик ростом, но силен духом.

— Уверены ли вы, что это то судно, с которым мы имели дело в мартовское равноденствие?

— Вполне уверен.

— Слушайте, Гарри, ради вас я сделаю все возможное для этого бездельника. Раз он избежал моих рук благодаря буре и падению мачты на моем судне; но сегодня ветер за нас, и он будет в моих руках, когда я пожелаю. Да, кажется, он и не собирается от нас удирать.

— Да, кажется, не собирается! — грустно подтвердил Уильдер, невольно выдавая свои тайные желания.

— В борьбе с нами он не имеет ни малейших шансов на успех, но так как он не похож на людей его профессии, то попробуем вести переговоры. Вас можно будет послать для передачи моих условий? Впрочем, если он вдруг раскается в своем великодушии, то вам придется…

— Я вам ручаюсь за него! — перебил горячо Уильдер. — Дайте сигнальный выстрел, поднимите парламентерский флаг, и я готов на все опасности, чтобы вернуть его на путь закона.

— Да, это хорошо! — сказал капитан задумчиво. — Хотя успех переговоров может уменьшить наши заслуги, но, может-быть, и это будет оценено начальством.

Капитан Бигналь был добрый человек, хотя и казался суровым на вид, и поэтому, остановившись на принятом решении, они с лейтенантом тотчас же приняли необходимые меры. Руль корабля был повернут под ветер и в тот момент, когда нос его повертывался, столб пламени вырвался с переднего борта, извещая, по морским правилам, отдаленное судно, что с ним желают вступить в переговоры. В то же время на мачте был поднят белый флаг мира.

Наступил момент неопределенного ожидания, но он продолжался недолго. На переднем судне по ветру пронесся столб дыма, потом донесся оттуда гром пушки, и такой же белый флажок взвился по ветру. Но никакого другого флага не красовалось рядом с этой эмблемой мира.

— Да, этот оригинал деликатен и не показывает нам своего флага, — заметил Бигналь, считая это благоприятным признаком. — Подойдем к нему ближе, и тогда вы спуститесь в шлюпку.

В виду этого прибавили паруса, и «Стрела» приблизилась к Корсару на половину расстояния пушечного выстрела. Уильдер сказал командиру, что дальнейшее приближение может быть истолковано, как военная хитрость. Поэтому тотчас же была спущена шлюпка с белым флагом на корме.

— Так, значит, вы объяснили ему преимущества наших сил, он — человек понимающий? — говорил капитан, повторяя в сотый раз свои наставления. — Если он примет мои условия, то вы можете обещать ему амнистию его прошлых поступков и можете сказать, что я употреблю все, что в моих силах, чтобы добиться полного прощения, по крайней мере, для него. Ну, пожалуйста, Гарри, не проговоритесь о том, какую аварию мы потерпели в стычке с ним в марте… Да, ужасный дул тогда ветер. Прощайте, желаю вам успеха!

Когда капитан дал последние наставления, шлюпка отчалила и удалилась от корабля.

Во время довольно долгого переезда много мыслей промелькнуло в голове молодого моряка. Тревожила его и перспектива опасности, связанной с поручением, и встреча с Корсаром, но воспоминание о великодушии этого странного человека успокаивало его.

Несмотря на опасность, Уильдер не мог не восхищаться неприятельским судном и тем порядком, который невольно поражал глаз. Жители берегов не могут понять этих чувств моряка: для моряка корабль представляется как бы живым существом; он живет, он бывает бодр, силен, слаб, нерешителен, т.-е. обладает всеми достоинствами и недостатками человека и носит в себе зачатки будущей победы, или будущего поражения.

— Взгляните на эту оснастку. Что вы о ней думаете? — спросил Уильдер, приближаясь к цели своего поручения.

— Пусть думает, кто хочет, — ответил Фид, — а я уже дома, на «Стреле», говорил товарищам, что, хотя это не порядочные люди, а негодяи, но если мы целый месяц простоим в доках Спидхеда, то и тогда нам не получить такой прекрасной оснастки, как у этого суденышка.

— Да, это прекрасный во всех отношениях корабль. Однако, налегайте на весла, нам надо торопиться! — заметил Уильдер.

Матросы удвоили усилия, и шлюпка скоро пристала к кораблю. На палубе Уильдер невольно вздрогнул, увидев обращенные на себя свирепые взгляды пиратов, но спокойный вид Корсара помог ему тотчас же оправиться.

— У моих людей, мистер Арч, — сказал Корсар, когда они прошли в каюту, — начинает закрадываться подозрение, хотя определенного ничего еще они не знают. Но маневры вашего корабля усиливают эти подозрения. Ваше возвращение сюда неблагоразумно.

— Я явился сюда по распоряжению своего командира, под прикрытием парламентерского флага.

— Мы не особенно признаем эти тонкости и легко можем объяснить цель вашего посещения другим образом. Но, — закончил Корсар с достоинством, — надеюсь, что ваше поручение относится ко мне.

— Да, но мы не одни, а я желал бы переговорить с вами с глазу на глаз.

— А, Родерик? Не обращайте на него внимания, он глух, как стена, во время не касающихся его разговоров.

— Вижу, что надо помириться с его присутствием. Командир «Стрелы» предлагает вам через меня следующие условия: сдать ваш корабль со всем провиантом, артиллерией, припасами и вооружением, ничего не портя и не истребляя. В этом случае он оставит у себя по жребию десять заложников из ваших людей, кроме того, вас и одного из ваших офицеров. Остальные люди могут свободно искать себе других занятий. Независимо от этого он обещает употребить все свое влияние для исходатайствования вам прощения при условии, что вы навсегда оставите море и откажетесь от вашего английского имени.

— Легко исполнимые условия, но не могу ли я узнать, почему капитан Бигналь так снисходительно относится к человеку, стоящему вне закона?

— Он узнал о вашем великодушии к одному из его офицеров и к двум женщинам — жене и дочери его товарищей — и думает, что молва отнеслась к вам несправедливо.

— Он ошибается, — сказал Корсар, с трудом скрывая волнение. — А на чем же он основывает свои требования?

— Вот список его сил. Он уверен, что вы легко убедитесь в невозможности сопротивления и примете его условия.

Корсар быстро пробежал поданную ему бумагу, перечитывая по временам некоторые пункты.