Джеймс Купер - Красный корсар

Осмотрев палубу, он отправился в свою каюту, словно позабыв, что он уступил ее дамам. Они, пользуясь мирными отношениями между двумя судами, решились выйти на палубу. Вдруг раздался сильный удар гонга, выражавший нетерпение и гнев капитана.

— Я ожидаю к себе сейчас же первого лейтенанта, — распорядился Корсар.

Некоторое время лицо Корсара выражало борьбу чувств, но он старался скрыть свои переживания. Когда открылась дверь, впуская Уильдера, лицо командира было совершенно спокойно, и глаза обратились к дамам, которые тоже вошли в каюту.

— Извините, что я беспокою вас ради дружеского разговора со своим офицером.

— Пожалуйста, оставьте ваши извинения и распоряжайтесь: здесь вы — хозяин.

Корсар попросил всех садиться и сказал:

— Скверный корабль эта «Стрела»! Не за что похвалить королевских слуг; хоть бы капитана-то выбрали получше!

— Капитан Бигналь бравый и честный моряк.

— Готов признать за ним эти качества, так как, кроме них, у него ничего не остается. Он мне намекнул, что послан в эти воды в погоню за кораблем, о котором мы слышали противоречивые мнения: я говорю о Красном Корсаре.

Старшая из дам вздрогнула, младшая схватила ее за руку. Корсар сделал вид, что ничего не заметил, и лицо его выражало полное спокойствие. Так же спокойно, не обнаруживая никакого волнения, держался и Уильдер, который ответил равнодушным тоном:

— Его предприятие рискованное, чтобы не сказать: безуспешное.

— Может-быть, то и другое вместе. Но он имеет большую надежду на удачу.

— Вероятно, он вдается в обычную в этих случаях ошибку, предполагая встретить обыкновенного пирата: грубого, кровожадного, неотесанного, как другие…

— Какие другие?

— Я вообще говорю о людях подобной профессии. Но этот вполне соответствует громкой известности, которую приобрел.

— Не будем избегать слов, мистер Уильдер, и назовем его Корсаром.

— Но не странно ли, что капитан Бигналь, такой опытный моряк, ищет Корсара в этих пустынных водах, тогда как последнему, по его профессии, следовало бы чаще плавать около мест, посещаемых кораблями?

— Может-быть, его заметили где-нибудь в узком проходе и теперь направляются по его пути.

— Очень возможно, — ответил, задумавшись, Корсар, — ваши моряки принимают в расчет ветер и течение, но им следовало бы также запастись подробным описанием преследуемого ими судна.

— Весьма вероятно, что они знают его признаки.

Уильдер не мог скрыть своего волнения и выдержать проницательного взгляда собеседника.

— Да, должно-быть; он мне дал понять, что один его агент в тайных сношениях с Корсаром; он зашел даже дальше в своей откровенности и признался, что весь успех зависит от ловкости этого человека и от тех сведений, которые он от него получает; должно-быть, этот человек имеет особые средства для переговоров!

— Назвал он вам его?

— Да.

— Как же его имя?

— Генри Арч, другими словами — Уильдер.

— Бесполезно дальше скрываться, — сказал Уильдер, поднимаясь с гордым видом, которым он старался скрыть неприятность своего положения. — Я вижу, что вы меня узнали.

— Как изменника.

— Вы позволяете себе нанести это оскорбление, пользуясь своим положением.

Корсар сделал над собою страшное усилие, но сдержался и продолжал с презрением и иронией:

— Можете передать обо всем вашему начальству! Можете им сказать, что морское чудовище, грабящее беззащитных рыбаков и береговых жителей, боящееся королевского флага, как чорт ладана, во главе ста пятидесяти пиратов творит у себя суд и расправу и дает кров и защиту слабым женщинам.

Уильдер уже вполне овладел собою, и все оскорбления и сарказмы не производили на него никакого действия. Скрестив на груди руки, он ответил просто:

— Я знал, на что шел: я хотел освободить судно от этого бича морей, который до настоящего времени безнаказанно производил свои налеты. Теперь моя учесть меня не устрашит.

— Очень хорошо, — сказал Корсар и ударил в гонг. — Заковать негра и его товарища и наблюдать, чтобы они не могли подать знаков другому кораблю! — распорядился он.

После ухода явившегося на зов матроса он продолжал:

— Мистер Уильдер, общество, которому вы изменили, имеет свои законы, по которым вы и ваши сообщники заслуживают немедленного повешения на реях. Мне остается только отворить эту дверь, объявить о вашем преступлении и отдать вас в руки моего экипажа.

— Нет, вы этого не сделаете, нет, вы не можете этого сделать! — раздался голос, который заставил вздрогнуть Корсара. — Хотя вы порвали все свои связи с людьми, но чувство жестокости не овладело вами. Вспомните ваше детство, ту любовь, которою вы были окружены! Вы осудите невинного. Подумайте раньше, чем взять на свою совесть эту тяжелую ответственность. Нет, вы не будете так жестоки, вы не захотите этого сделать!

— А какую участь готовил он мне и товарищам в случае удачи своего гнусного намерения? — спросил Корсар резким голосом.

— Намерения и цели, — ответила старшая дама, выдерживая взгляд Корсара, — оправдывают его поведение. Я вижу, что в сердце вашем гнев борется с чувством справедливости.

— Смелое обращение к кровожадному Корсару, не знающему угрызений совести!

— И это голос истины, и ваши уши не могут быть к ней глухи…

— Довольно! — прервал Корсар со спокойным благородством. — Мое решение уже давно принято, и ни просьбы, ни угрозы не могут изменить его. Мистер Уильдер, вы свободны. Если вы и не отличались верною вашею службою мне, то вы дали мне урок вашей выдержкой при исполнении взятой на себя роли, и урок этот будет полезен мне в будущем.

Уильдер был поражен. Чувство унижения и стыда боролись в нем с чувством глубокой грусти, которую он не старался скрыть.

— Может-быть, вы не знаете вполне моего намерения: я обрекал вас на смерть, а экипаж ваш — на истребление.

— Да, вы действовали, как люди, облеченные властью для угнетения других. Отправляйтесь и ищите себе любой корабль. Повторяю вам, вы свободны.

— Нет, я должен прежде объяснить вам свое поведение.

— Объяснения с пиратом, с человеком, стоящим вне закона? Какое значение может иметь его мнение для такого преданного правительству моряка?

— Употребляйте какие хотите выражения, — возразил Уильдер, вспыхнув, — но я не могу покинуть вас, не освободившись хоть в малой степени от того презрения, которого, по вашему мнению, я заслуживаю.

— Говорите смело: теперь вы мой гость.

Это обращение еще больше тронуло Уильдера, но он скрыл свое волнение и продолжал:

— Вероятно, я вас не удивлю, сказав, что слухи, ходящие о вас в обществе, не могут внушить к вам большого уважения людей!

— Вы можете чернить меня, как хотите, — сказал Корсар дрогнувшим голосом, показывавшим, что он далеко не так сильно был равнодушен к мнению общества, как это казалось.