Альберто Васкес-Фигероа - Бора-Бора

— Вы хотите сказать, что были на краю света?

— Думаю, что да. — Старик ответил так спокойно, будто подобное путешествие было делом естественным.

— И если мы пересечем Бескрайнее море с бесчисленными островами, то тоже приплывем к краю света?

— Думаю, что да. — Старый капитан пожал плечами, как бы давая понять, что это только предположение. — Естественно, мир должен где-то заканчиваться, возможно, его край — та земля.

— А почему он должен заканчиваться? — спросил Ветеа Пито. — Почему он не может быть действительно бескрайним?

— Потому что каждый день солнце всходит на востоке, проходит над нами и заходит на западе. Потом проходит под нами и снова появляется на востоке. Если бы мир был действительно бесконечным, ясно, что солнце не могло бы снова взойти. То же касается Луны и звезд.

— Если ты добрался до восточного конца света, то как думаешь, какой величины этот мир? — полюбопытствовал Роонуи-Роонуи.

— Не знаю, — честно признался старик. — Самые древние предания гласят, что наши предки тратили годы, чтобы добраться с востока до Бора-Бора, однако мне понадобилось всего лишь восемь месяцев, чтобы от Бесконечной земли доплыть до острова. Поэтому я думаю, что Бора-Бора находится ближе к восточному краю света, чем к западному.

— Но ведь Бора-Бора — центр мира, — возразил Чиме из Фарепити.

— Жители всех островов считают свою землю центром мира, — напомнил ему капитан «Марара». — Но это совсем не значит, что каждый из них находится непосредственно в центре мира. Я много путешествовал и пришел к выводу, что настоящий центр вселенной должен находиться в одной из точек океана, которую нельзя увидеть или определить, даже проходя возле нее. Когда мне наконец удалось вырваться из несущего меня на север течения и снова взять курс туда, где, по моим расчетам, должен был находиться Бора-Бора, ветры вынесли меня на один из затерянных в океане одиноких островов. Более пустынной земли, чем остров Таароа, я не встречал, но его жители считали свою землю прекрасной и говорили, что живут в центре вселенной.

— Это тот знаменитый остров с каменными гигантами?

— Точно. Древние жители острова называли его Те Хенуа, что на их языке буквально означало Пуп Вселенной, или Мате-Ки-те-Ранги — Смотрящие в Небо Глаза, потому что кратеры его вулканов всегда смотрят на звезды. Но настоящее его название Рапа Нуи, или Великий Рапа, так как земля эта очень похожа на маленький остров, который тоже называется Рапа и находится в архипелаге Табуи, с которого, как мне кажется, и происходят первые переселенцы.

— А какие они?

— Как и мы, они живут в постоянном страхе, страдая от набегов соседей. Потому-то они и поставили огромные каменные статуи, заставляющие чужаков думать, что народ, сумевший соорудить подобных великанов, силен и велик. — Мити Матаи вздохнул и, прищурив глаз, посмотрел на сидящую рядом Ваине Ауте. — Не хочу врать. Я тоже испугался, когда впервые увидел этих чудищ. Но так как вот уже несколько месяцев под моими ногами была лишь твердая холодная вода, я набрался смелости и решил высадиться, положившись на милость судьбы.

— А что потом? — Тапу Тетуануи, который завороженно слушая рассказ старого капитана, снедало любопытство.

— Сперва я подумал, что они меня убьют, — спокойно продолжил свой рассказ великий навигатор. — Те люди считают всех чужаков шпионами, за которыми придут воины с соседних островов. Потом, когда я им рассказал о своих приключениях, они стали ко мне иначе относиться.

— Они были любезны?

— Любезны не то слово. Они были любезными, думая, что я закончил путешествие и навсегда останусь с ними. — Он поцокал языком и тряхнул несколько раз головой: старого капитана до сих пор удивляли жители далекого острова. — Думаю, что при одном взгляде на мою разваливающуюся пирогу они решили, что мне и в голову не придет снова проплыть на ней по океану две тысячи миль, отделяющих меня от Бора-Бора.

— Очень логичное заключение, — подметила Ваине Типание.

— Для них да, потому что они с годами потеряли любовь к морю, но не для сына великого мореплавателя Бора-Бора, у которого была только одна мечта — вернуться домой. — Он улыбнулся своим воспоминаниям. — Я не стал разубеждать их, принял предложение дочери вождя племени и прожил там несколько месяцев, восстанавливая силы и практически заново учась ходить. Не хочу отрицать, то было прекрасное время… Действительно прекрасное.

— А почему ты не остался? — снова спросила добрая женщина. — Может, ты не любил свою жену?

— Любил, — признался он. — Однако мое сердце принадлежало Бора-Бора. Рапа Нуи — остров негостеприимный, продуваемый всеми ветрами. А народ там живет в страхе, потому что у них нет мира даже между собой. Каждый клан пытается устанавливать свои законы. Все охвачены ненавистью и злобой, а мой отец меня учил: ненависть в сердце — то же самое, что клопы в постели, тебе никогда не удается спокойно заснуть. Поэтому в один из вечеров я поклялся своей жене, что никому и никогда не выдам расположения их острова, и уехал.

— Но как?

— На своей пироге.

— Но ведь она была разбита!..

— Да, была, но я раздобыл смолы и свил канаты из волокон растения, которое они называют хуа-хуа. Первые дни я дрейфовал, законопачивая самые большие щели. Потом, когда убедился, что меня никто не ищет, я вернулся и спрятался на одном из островков, возвышавшемся на юго-востоке от Рапа Нуи. Там я провел месяц, заканчивая ремонт и запасаясь яйцами. Когда все было готово, я снова вышел в море и четыре месяца спустя высадился на Бора-Бора.

— Я очень хорошо помню день твоего возвращения, — тихо сказал человек-память, — и хорошо помню песню, которую пели в твою честь.

— Да полноте! — запротестовал Мити Матаи, разгадав его намерения. — Это выглядело слишком глупо! Не собираешься ли ты снова ее запеть?

— Почему бы и нет? — последовал ответ. — Тебе она не нравится, а вот мне нравилась всегда.

С лица толстяка исчезла вечная улыбочка, делавшая его похожим на кролика. Он покашлял, прочищая горло, и протяжным голосом запел: