Владимир Лещенко - Корсары. Легенда о Черном Капитане

Пираты в растерянности глядели на следы произошедшей тут когда-то бойни. Кто-то молился вполголоса, кто-то бормотал проклятия…

– Кхмэ, – крякнул Олонэ. Я так понимаю, – обратился он к Капаку, – что хозяева припрятанного тут добра решили, что покойники слишком много знают? Или просто кто-то их этих парней – пренебрежительный пинок по ближайшему черепу, с легким стуком откатившемуся в угол – решил что золото неплохо бы взять себе?

Презрение отразилось на прежде бесстрастном лице Капака…

– Ты прав, Железная Рука, лишь в одном – эти люди умерли чтобы тайна лучше сохранялась – ибо хотя тут были вернейшие из верных но пытка ломала и не таких – а гачупины как ты знаешь искусны в том чтобы причинять человеку боль… Но они умерли по доброй воле – и их кровь была отдана Тескалипоке и Атлакойе… С ними же умерли трое жрецов, чьи храмы были разрушены в Теночтитлане и которые больше не хотели жить… Оставшиеся двенадцать человек затворили врата Храма Неведомых и вернулись на материк – в надежде что сокровища пригодятся когда гачупинов изгонят…

Капак горько вздохнул…

– Храм Неведомых, говоришь? – передернул плечами Олонэ. Опять непонятно… Вы что ж – сами не знали каким богам или бесам молитесь?

Что-то похожее на насмешку промелькнуло в глазах Капака.

– Нет – просто наши предки дали ему такое название, ибо не строили его – а нашли уже вырубленным в этих скалах. Кто и когда его воздвиг – неведомо. Может быть майя в годы когда их страна и народ были могучи и молоды, может – тольтеки или ольмеки, пришедшие из Ольмана… А может быть даже… – Капак оборвал разговор, и молча подошел к алтарю, опустившись на колени.

– Тьфу, к бесам будет взывать! – пробормотал кто-то за спиной Тизера.

– Идите – бросил он, – идите – тут одна дорога и ведет она к золоту. Там его на всех хватит. Хватит на всех!

Ни слова ни говоря Олоне сделал несколько шагов, на ходу вынимая саблю – Капак даже не пошевелился.

Этот момент потом вспоминался Тизеру долго – последний шаг, хищная усмешка на лице корсара, блеск миланского клинка – и прямая спина старика-индейца, вся благородная осанка которого – даже коленопреклоненного – выражала лишь презрение и насмешку.

Не издав ни звука, индеец рухнул на каменные плиты пола…

Пират присев, вытер саблю о его одежду, и сунул в ножны.

– Франсуа, ты уверен что не поторопился? – спросил Жак Картье – недавно назначенный квартирмейстер.

– Жак – я разве ошибался когда-нибудь на твоей памяти? Ну пойдемте, братья – золото ждет!

Подняв факелы, они двинулись по коридору, и время от времени жмурясь от солнечного света, когда им попадались узкие световые колодцы.

Шагов через пятьдесят они вновь встретили следы пребывания людей. … Скелет полулежал на каменном полу. Пустые глазницы черепа были обращены на пришельцев. Челюсти оскалены в зловещей усмешке. Одна рука скелета указывала вверх, опираясь локтем камни пола, костлявые пальцы, казалось, делали предостерегающий жест неосторожным пришельцам.

Издевательски приподняв шляпу, словно салютуя мертвецу, Олонэ жестом приказал двигаться дальше. Но увиденное за поворотом застало их врасплох.

На полу, посередине пещеры, высилась довольно большая пирамида из человеческих черепов, все лицами наружу. И у них сверкали глаза – разными оттенками желтого и алого.

Дарби скривился от омерзительного зрелища. Эта отвратительная пирамида, не иначе была призвана пугать и ужасать, обращать в бегство нежданных гостей.

– Эти мертвые парни действительно выглядят очень сердито… – пробурчал кто-то.

– Будь я проклят если у них не сверкают глаза!

– В глазницы черепов вставлены кусочки раковин или там стекла, – предположил штурман.

Они подошли к пирамиде из черепов. Свет отражался золотым сиянием в их глазах.

Олонэ спокойно выдернул из кучи коричневый костяной шар.

– Ху! – воскликнул он. Ребята – вы не боитесь живых – а тут мертвяки! Вы что – забыли что мертвые не кусаются? Ну вот – сообщил он минуту спустя. – Эх, вы!. У них в глазницы вставлены ограненные топазы и прочие ценные камешки. На обратном пути мы соберем их.

– Топазы? Дело хорошее… – развеселились пираты.

Дарби подумал что бедняги, кто бы они ни были, заслужили покой. Не надо бы их трогать – но не спорить же с атаманом?

Цепочкой пираты двинулись дальше…

До ушей Тизера донеслось бормотание метиса переводчика.

– Этот старик определенно был колдун… Он рассказывал мне что ацтеки – потомки жителей какого-то Толлана и происходят от богов, а мы – все другие люди – от обезьян! Ругал меня грязнокровым… Этот Толлан был на острове, и они там видать совсем рехнулись, и вызвали самых черных духов Воды, Тверди, Огня! Они строили храмы чуть не до небес и убивали бесчисленные жертвы, стремясь вызвать Духов. И вот Духи эти однажды явились…

– Да заткнись ты, черномазый придурок! – рявкнул кто-то из полутьмы, и метис ойкнув, замолчал. Они пошли дальше, вступив в странный коридор.

Зеркала из отшлифованного обсидиана отражали лестницу, ведущую в никуда.

Туннель освещался скудно. Пламя факелов, преломляться в зеркалах и вставках в стены и их окружали какие-то багровые отблески, мечущиеся тени, наплывы кровавой тьмы.

В пещере смутно чувствовалось что-то безмерно чуждое тому светлому солнечному миру, который они оставили на поверхности.

Сквозь темную завесу проступали уродливые очертания каких-то звероподобных фигур, возможно, демонов совсем уж древних времен. Демоны стерегли каменные плиты, испещренные причудливыми знаками исчезнувшей письменности.

Темнота вокруг была плотной и осязаемой.

Тизер шел последним, бормоча про себя молитвы – и ему что-то мерещилось в отблесках факелов, что он никогда никому не рассказывал да и вспоминать не хотел.

Коридор казался бесконечным, но теперь он был только рад этому. При одной мысли о том, что ждет их в конце пути, Тизера начинал бить озноб.

Полная тишина и неподвижность в этом царстве теней напомнили Тизеру о тишине и сырости подземного склепа.

Леденящая дрожь пробежала по спине. Это ощущение было крайне неприятным. Ладонь машинально сжала рукоятку абордажного ножа.

И дело было не только в черепах у входа, хотя их одних бы хватило даже для самого сильного духом человека. Все пространство вокруг, а особенно дальний, теряющийся в темноте туннель, было пронизано тоской и духом смерти. То, что он мог ощущать нечто неведомое, до чего даже не дотрагивался, не слышал запаха. Или каких-либо звуков, наполнило его душу смятением. Откуда взялось это предчувствие опасности?? Едва уловимый запах коснулся его ноздрей – на этот раз запах гниющей плоти – хотя тут должно было все истлеть много лет тому… Запах тлена все усиливался. Внезапно стена слева пропала. Питер подумал было, что здесь начинается боковое ответвление.