Валентин Пронин - Завещание мессера Марко (сборник)

– Удались в спальню и жди, пока на край темного окна, как ломоть золотистой дыни, ляжет луна, – также тихо ответила красавица.

Васко да Гама нетерпеливо ждал людей от правителя. Прошло несколько дней, но они не являлись.

Командор спросил совета у бойкого, всезнающего Монсаида.

– Приезжие обязаны первыми направить послов во дворец, – сказал мавр.

К властителю Каликута поехали два португальца и Монсаид. Командор приказал известить Заморина, что он привез письмо от короля Португалии и хотел бы лично передать его.

После визита к Заморину на «Сао-Габриэль» прибыл в разукрашенной лодке человек в набедренной повязке, с богато инкрустированным треугольным щитом и до белизны наточенным мечом. Это был наир-воин из гвардии Заморина. Он привез от раджи письмо, написанное по-арабски. Заморин сообщал, что в ближайшее время ветры должны усилиться и каравеллам оставаться на рейде небезопасно. Он предлагал португальцам перевести суда в ближайшую гавань. Васко да Гама согласился.

Через несколько дней командору доставили царское приглашение.

Васко да Гама оделся в лучшее платье и велел нарядиться своим спутникам. С собой он взял тринадцать португальцев и Монсаида. На лодку поставили бомбарду, замаскировав ее коврами.

Покидая корабль, командор временно передал командование Пауло да Гаме и приказал:

– В случае, если со мною случится что-нибудь дурное, не пытайся меня спасать, ибо это приведет к гибели кораблей и команды. Если ты, Пауло, получишь известие о несчастье, ты должен будешь немедленно отплыть в Португалию и сообщить королю Маноэлю об открытии пути в Индию.

Отдав последние распоряжения, Васко да Гама спустился на берег.

Его ждал наместник Заморина, толстый маленький старик в белом тюрбане, с красной крашеной бородой. Он сидел на ленивом, перекормленном иноходце в богатой сбруе. Звали наместника Вали. «Нечестивый мавр», – подумал, кланяясь ему, Васко да Гама. Полуголые, черноусые и длинноволосые наиры верхом на конях окружили его, блистая обнаженными мечами.

Толпа пестро одетых музыкантов грянула причудливый восточный марш. Звенели цимбалы, трещали трещотки и маленькие барабанчики, пронзительно визжали дудки. Гулко бухал наккар – огромный барабан из буйволовой кожи. Наккар был подвешен между двумя буйволами, по нему били большими колотушками четыре барабанщика. И эта орда (еще несколько слуг и пеших скороходов с жезлами) беспрерывно гремела, свистела, гудела и бесновалась все время, пока португальцы следовали за толстым Вали на жирном иноходце ко дворцу Заморина. Васко да Гама сел в предложенный ему паланкин, который потащили полуголые рослые индусы. Вокруг живописно гарцевали красавцы-наиры, разгоняя бичами народ.

Привлеченные грохотом «оркестра», сбегались со всех сторон бронзовокожие, чернобородые индийские крестьяне в набедренных повязках и выгоревших тюрбанах, парсы на осликах, как один, в огненно-красных чалмах; мусульмане в белых и голубых тюрбанах и полосатых халатах, женщины в ярких сари, с круглыми серьгами в ушах и маленьким колечком в проткнутой ноздре, со священным знаком между бровями – тилаком.

Женщины несли медные кувшины и маленьких голых детей – на плече или привязав к бедру; некоторые индуски поражали португальцев красотой. Встреченные по дороге двуколки местных жителей, запряженные мулами, волами или старым истощенным конягой, жались к обочине, опасаясь расписного вельможного паланкина, странных иноземцев в блестящих латах и шлемах, надменного Вали и свирепых всадников с мечами и плетками.

Через два часа процессия остановилась. Португальцам предложили воду, жареную рыбу и рис с пряностями. Васко да Гама отказался от угощения, но его спутники с удовольствием подкрепились, хотя и не снимая шлемов, не расстегивая лат и не выпуская из рук оружия. После завтрака шествие спустилось к реке. Португальцы и гостеприимные хозяева разместились на широком помосте, укрепленном на двух баркасах, и поплыли вниз по течению. Наиры и музыканты следовали за ними на других лодках.

По берегам реки тянулись рисовые поля. Большое колесо с лопастями, приводимое в движение ногами крестьянина, безостановочно целый день шагавшего на месте, медленно вращалось и со скрипом поднимало воду из реки. Неподалеку, по расчищенному кругу гоняли быков с завязанными глазами, раскручивая каменный жернов, из-под которого старик ковшом собирал струившуюся белым ручейком муку.

Кое-где лес подступал к реке. На отмелях стояли важные цапли-марабу. Поблескивая, прыгала на перекатах мелкая рыбешка, и смуглые худые детишки ловили ее сачком. Вниз по реке скользили низкие, груженные тюками баржи; с рыбачьих лодок опускали сети. Паром перевозил через реку селян и путников с тяжелыми корзинами на головах. Бедная, захолустная жизнь людей не давала и намека о сказочных богатствах и поразительных чудесах.

В заводи, среди водяных цветов, будто серое бревно, лежал крокодил, поджидая жертву. У другого берега несколько темнокожих подростков мыли слона. Мальчишки ходили по лежавшему на боку животному, как по бугристому кожаному острову, натирали его пучками соломы и поливали из черпаков водой. Слон помогал им, набирая в хобот воды и весело брызгая на себя. Эта картина привлекла внимание португальцев. Усмехаясь и подталкивая друг друга, солдаты наблюдали, как свободно здесь обращаются с этими могучими животными, совершенно не страшась их.

Путешествие вниз по реке оказалось достаточно долгим. Наконец за излучиной над домами горожан, утопая в зелени садов, показался дворец правителя.

Сначала иноземных гостей подвезли к большому каменному храму с широкими ступенями, спускавшимися к реке, и предложили совершить здесь моление для успеха предстоящего приема у Заморина. Васко да Гама согласился и первым стал подниматься вверх по ступеням.

– Что это за храм? – спросил у Монсаида Альвариш.

– Христианский, – ответил с серьезным видом Монсаид, однако португальцу показалось, что в глазах мавра мелькнуло что-то двусмысленное и лукавое. Гостей встретили бритоголовые, полуголые люди в накинутом на одно плечо одеянии. Они приветливо улыбались и протягивали входящим пропитанные смолами палочки, которые следовало поджечь. Палочки тлели в руках португальцев, издавая приятный аромат, и голубоватый дымок напоминал им привычные церковные свечи.

– Какие у них нарисованы святые-то на стенах, смотреть страшно, – шепнул солдат Диого своему приятелю Гаспаро.

– Да, прямо чудища какие-то, прости меня, Господи. У кого зубы изо рта торчат на вершок, у кого четыре руки…

– У кого пять. Зато с коронами на головах. Может, какие-то праведные короли?