Юрий Шестера - Холод южных морей

Он взял в руки тоненькую папку из департамента гвардии и с интересом ознакомился с личным делом поручика лейб-гвардии Преображенского полка Шувалова Андрея Петровича. Хорошо подготовлен… любознателен… исполнителен… обладает хорошими организаторскими способностями… честен… с офицерами полка поддерживает нормальные дружеские отношения… перспективный офицер. «Слава Богу, что не дебошир и не пьяница, — удовлетворенно заключил император. — А главное, не похож на авантюриста, любителя острых ощущений».

Однако, быстро пробежав глазами, как это он умел делать, следующий документ, Александр I был поражен не столько его содержанием, сколько резолюциями: «Не из нашего ведомства, а посему годен лишь для ознакомления» и ниже размашистое, с чернильными брызгами, наискось по тексту представления категорически самодовольное «Отказать». В чем? В повышении в чине поручика гвардии Шувалова за заслуги, перечисленные главным правителем Русской Америки. Когда тот же результат постиг и следующее представление, поступившее в департамент гвардии через три года, о награждении Шувалова орденом Анны III степени за успешное обследование Кентерберийской долины Южного острова Новой Зеландии, император в гневе встал из-за стола и стал широкими шагами мерить просторный кабинет.

Возникло острое желание тут же вызвать зарвавшихся руководителей гвардии «на ковер». Но он хорошо запомнил наставление своей горячо любимой бабушки, императрицы Екатерины Великой, что гнев не лучший советчик. Да к тому же он еще с детства не возлюбил своего отца, императора Павла I, подверженного вспышкам неправедного гнева. Поэтому он благоразумно решил, что это тема для отдельного «разговора» с гвардейцами.

Приняв решение, несколько успокоился и, сев в кресло, придвинул к себе стопку с материалами из Петербургской академии наук.

Первый же документ «Письмо камергера Резанова… президенту Петербургской академии наук» вызвал грусть. Ведь Резанов был одним из любимых его приближенных, на которого он возлагал столько надежд… Талантливый организатор, умница, уверенно шедший к креслу канцлера, которому можно было поручить решение самых трудных, запутанных дел, требующих нетривиальных подходов. И надо же было такому случиться, что тот скоропостижно скончался в самом расцвете сил в далеком Красноярске за тысячи верст от Петербурга. Какая несправедливость! И император откинулся на спинку кресла, заново переживая тяжелую утрату.

Несколько успокоившись, начал читать, все более и более вдохновляясь. Ай да молодцы! Утерли нос надменным испанцам, отыскав неизвестные письмена у вершины Тенерифского пика! Каково?! Испанцы триста лет владели Канарскими островами, а так и не удосужились по-настоящему обследовать их. А наши удальцы отыскали-таки таинственные надписи! Умел все-таки умница Резанов преподносить факты в столь необычных ракурсах.

Стоп, стоп! Лангсдорф… Не тот ли это? Император пододвинул стопку бумаг Министерства иностранных дел, которую отложил в сторону, ибо уже знал ее содержание по докладу Нессельроде, и, быстро найдя свои пометки, удовлетворенно воскликнул: «Он, точно он! Генеральный консул в Рио-де-Жанейро коллежский советник Лангсдорф Григорий Иванович. Это же надо — ученый и дипломат! Каких талантов человек!»

Он, конечно, знал, что в настоящее время Лангсдорф во главе научной экспедиции обследует неведомые районы в глубине Бразилии, и придавал этому большое значение. Ведь эта огромная португальская колония в Южной Америке должна вот-вот отделиться от метрополии и стать суверенной монархией. Поэтому любые контакты с ее элитой, в том числе и на научном уровне, очень важны и своевременны.

А вот и протокол заседания ученого совета академии… И император от удовольствия даже потер руки: теперь все ясно. Шувалов — почетный член Петербургской академии наук, признанный ученый мирового уровня. «Ай да Александр Павлович, ай да молодец! — похвалил он сам себя. — Сам докопался, утер-таки нос его сиятельству графу Нессельроде! Пусть знает наших! — радовался он. — И эта промашка графа может очень даже пригодиться в будущем», — в нем явственно заговорил внутренний голос человека, привыкшего к дворцовым интригам.

В дверь кабинета негромко постучали, и дежурный генерал доложил, что до начала заседания Государственного совета осталось полчаса. Государь с сожалением посмотрел на недочитанные бумаги и вздохнул — заседание Государственного совета являлось делом государственной важности…

Еще на заседании Государственного совета Александр I почувствовал, что с нетерпением ждет возвращения в свой кабинет, чтобы продолжить ознакомление с так неожиданно заинтересовавшими его документами. И вот он наконец-то пододвигает к себе солидную стопку бумаг из Главного управления Российско-Американской компании.

Характеристика, данная Шувалову председателем правления Компании камергером Резановым… Блестящая характеристика! Как будто предчувствовал его любимец свой скорый конец, оставив для руководства путеводную звезду молодому дарованию. Главное, что поразило императора, так это один из выводов камергера — обладает глубоким аналитическим умом. Зная проницательность Резанова, это было высшей степенью похвалы. Следовательно, правы англичане, считая Шувалова опаснейшим русским разведчиком, угрожающим интересам британской короны, сделал он важное для себя заключение, снова возгораясь гневом к недальновидности, а попросту ротозейству руководителей гвардии. И это опора трона, приведшая его на вершину власти в державе!

Он, конечно, понимал, что поручик был в течение долгих лет оторван от столицы, находясь вне поля зрения командования гвардией, вроде бы как в нетях. Но не мог же в конце концов дважды ошибиться с представлениями главный правитель Русской Америки, являясь непосредственным начальником Шувалова? Конечно, нет… Ладно, решил император, с этим вопросом вроде бы все ясно, тем более, что Резанов уведомил департамент гвардии о переводе поручика из торговой миссии, сопровождавшей его на переговоры в Японию, в распоряжение Баранова.

Объемный отчет экспедиции Шувалова по обследованию залива Аляска… В выводах указано, что при существующей интенсивности добычи пушного зверя его хватит еще на два-три десятка лет. Богатейший край! И это только по южному побережью полуострова Аляска, а что в его глубине? Вот на схеме указаны идущие на значительном удалении от побережья горы Аляскинского хребта… А взять, к примеру, хотя бы Уральские горы. Строгановы еще триста лет тому назад открыли там соляные копи, а Демидовы попозже — железоделательные и медеплавильные заводы. А уральские самоцветы и поделочные камни! И император любовно погладил темно-зеленую полированную поверхность малахитового чернильного прибора, украшенного символом России — золотым двуглавым орлом.