Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии

— Совершенно верно, Фердинанд Петрович, — подтвердил контр-адмирал. — Однако свидетели боя были потрясены не только мужеством русских моряков, но и их благородством. Они бросали концы [44] Конец — здесь: веревка, трос. турецким морякам, оказавшимся в воде, спасая их от гибели, — Фаддей Фаддеевич перевел дух. — Так ведь мало того, «Азов» после этого вместе с флагманским кораблем англичан «Азия» потопил и флагманский линейный корабль командующего египетским флотом!

Все бурно зааплодировали.

— Вот за эти боевые подвиги в Наваринском сражении, — подвел итог Беллинсгаузен, обведя торжествующим взглядом друзей, — линейному кораблю «Азов» впервые в русском флоте был присвоен кормовой Георгиевский флаг, а его командир, Михаил Петрович Лазарев, наш соратник по Антарктической экспедиции, произведен в контр-адмиралы.

Провозглашение очередного тоста уже не требовалось…

— А какие впечатления остались у вас, Григорий Иванович, от посещения глубинных районов Бразилии? — обратился к академику неугомонный Беллинсгаузен с очередным вопросом. — Ведь вы еще в кают-компании «Надежды», то есть почти за два десятка лет до вашей экспедиции, так красочно и увлекательно рассказывали о природе Бразилии, что мы, тогда еще совсем молодые люди, слушали вас с открытыми ртами, — рассмеялся он, вспомнив молодые годы.

Все сразу же притихли, повернувшись в сторону академика.

— И правильно делали, — улыбнулся ученый. — Я же еще со студенческой скамьи бредил Бразилией.

— А нам ваши увлекательные рассказы бредовыми не казались, — улыбнулся Андрей Петрович.

— И слава богу, — теперь рассмеялся уже Григорий Иванович. — А если серьезно, друзья, то эти впечатления настолько огромны, что я мог бы делиться ими в течение многих часов. Ведь экспедиция продолжалась целых шесть лет!

Чего стоит один только бассейн величайшей реки земного шара — Амазонки! Основную трудность в продвижении по нему представляли многочисленные притоки этой реки, кишащие кровожадными рыбами-пирайями. Но не меньшим препятствием была и невыносимая духота тропических лесов. Вы, конечно, помните, Андрей Петрович, как она изматывала нас, когда мы пробивались через джунгли к потухшему вулкану на острове Нукагива?

— Дышать было действительно нечем, — подтвердил тот. — Одни испарения от гниющих плодов и упавших деревьев.

— Как оказалось, это были только цветочки по сравнению с тем, что мы испытали в дебрях бассейна Амазонки. Однако при всем множестве открытий, сделанных экспедицией, я бы выделил одно из них. Мы обнаружили племя людей, живших в условиях абсолютной, я подчеркиваю — абсолютной, оторванности от остального человечества! Это какое же Эльдорадо для этнографов?! — Григорий Иванович отпил из фужера клюквенного морса.

— Выходит, что не зря по результатам этой экспедиции вас избрали действительным членом Петербургской академии наук? — недвусмысленно заметил Беллинсгаузен, всегда ревниво относившийся к представителям науки.

— Вы не совсем правы, Фаддей Фаддеевич, — мягко возразил Григорий Иванович. — Академиком я стал еще перед началом экспедиции.

Андрей Петрович удивленно глянул на него.

— Не удивляйтесь, дорогой друг. Дело в том, — пояснил Лангсдорф, — что, по мнению государя и его окружения, нужно было поднять значимость этой экспедиции в глазах мировой науки. А я в то время был только членом-корреспондентом Петербургской академии наук.

— Оказывается, не только флотским офицерам присваиваются чины по случаю, так сказать, — рассмеялся довольный Беллинсгаузен, глянув на смутившегося барона Врангеля.

— Ну и язва же вы, Фаддей Фаддеевич! — рассмеялся Андрей Петрович. — Не хотите ли вы этим сказать, что только вам чины даются исключительно по заслугам?

— Отчего же, Андрей Петрович? — ничуть не обиделся тот. — Вас, к примеру, я тоже отношу к этой же категории офицеров. И если я не ошибаюсь, то вы получали свои чины даже с некоторым опозданием, но зато все сразу, — в его глазах забегали веселые чертики.

— Вы не правы, Фаддей Фаддеевич! Я уже года два тому назад получил очередной воинский чин.

— И какой же, извольте полюбопытствовать? — живо отреагировал тот.

— Капитана гвардии в отставке.

Беллинсгаузен ошалело посмотрел на него, не в силах вымолвить ни слова, потрясенный этой новостью.

— И при каких же обстоятельствах, Андрей Петрович, это произошло? — осторожно спросил Григорий Иванович.

— Просто я решил подать прошение об отставке с воинской службы.

— И если не секрет, то почему?

— Какой уж там секрет, Григорий Иванович? Я так же, как и вы, решил целиком посвятить себя служению науке, а Ксения Александровна поддержала меня.

Та, смущенно улыбнувшись, кивнула в знак согласия, как бы отвечая на вопросительные взгляды мужчин, обращенные к ней.

— А чина коллежского советника мне вполне достаточно, — добавил он.

— Ох, уж эта наука! — чуть ли не простонал Беллинсгаузен.

— Не убивайтесь так, Фаддей Фаддеевич! — рассмеялся академик. — У каждого своя дорога в жизни. А дорога науки не такая уж и скверная, поверьте мне.

Контр-адмирал непримиримо посмотрел на него.

— Это все плоды вашего систематического совращения офицера гвардии, начиная с восхождения на Тенерифский пик на Канарских островах, господин ученый!

— Не отрицаю, Фаддей Фаддеевич. Но особо чувствительный удар нанес вам этот гвардейский офицер, определив признаки наличия земли значительных размеров в высоких южных широтах. Не так ли?

Тот откровенно рассмеялся.

— Признаюсь, это был удар ниже пояса! — Фаддей Фаддеевич оставался верен себе. — Но если быть до конца честным, то я не совсем уверен, что мы смогли бы открыть Южный материк без знания этих признаков. Они были для нас путеводной звездой в гибельных льдах за Южным полярным кругом, — он встал с бокалом в руке. — А посему я, контр-адмирал русского флота, прощаю уважаемому Андрею Петровичу ретираду с воинской службы! Это и есть мой очередной тост, господа!..

— Вот вы, Григорий Иванович, — обратился Андрей Петрович к академику Лангсдорфу, — поведали нам о непереносимой духоте тропических лесов. А ведь в это же самое время другой русский путешественник в сорокаградусный мороз со своими спутниками на собачьих упряжках преодолевал безлюдные снежные пространства побережья Ледовитого моря на самом северо-востоке Сибири. И тоже во славу науке. Я имею в виду уважаемого Фердинанда Петровича Врангеля.

Все разом повернулись к капитану 1-го ранга.

— Я, конечно, слышал об экспедиции возглавляемого вами Колымского отряда, Фердинанд Петрович, но хотелось бы узнать подробности о ней, так сказать, из первых рук, — обратился к нему Лангсдорф.