Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии

Бескрайний океан подернут предрассветной дымкой. Здесь, в тропиках, в отличие от средних широт рассвет наступает как-то сразу, так же, как, впрочем, и ночная темнота — без привычных сумерек. Вот из океана показался светящийся край солнца. Он стал быстро расти, превращаясь в большой, но неяркий пока еще диск, на который можно смотреть, не боясь быть ослепленным. Великолепное зрелище рождения нового дня…

На мостик против обыкновения быстро поднимался командир в сопровождении старшего офицера. Было видно, что он чем-то обеспокоен.

— Господин капитан 1-го ранга… — начал, сделав шаг навстречу командиру, докладывать Петруша, приложив правую руку к головному убору.

Тот только махнул рукой:

— Извините, Петр Михайлович, не до этого, — и он повернулся к старшему офицеру. — Когда была обнаружена течь в ахтерпике [56] Ахтерпик — крайний кормовой отсек судна для хранения запаса воды, водного балласта. , Григорий Данилович?

— С час тому назад, Иван Семенович.

— Причина?

— Мы с боцманом установили, что забортная вода поступает из-за обшивки в районе шахты для гребного винта. Причина же течи нами не установлена.

— Предложения есть?

— Нужен осмотр подводной части кормы. Сейчас мы находимся примерно между Канарскими островами и островами Зеленого Мыса. Учитывая, что течь пока незначительная, предлагаю сделать осмотр именно на островах Зеленого Мыса. А пока посменно откачивать поступающую воду ручной помпой.

Командир задумался.

— Не уверен, что на островах нам смогут чем-либо помочь. Ведь дока там нет, это точно. Но другого решения этой проблемы я тоже не вижу. А посему остановимся на вашем предложении. Распорядитесь, Григорий Данилович, насчет откачки забортной воды.

— Будет исполнено, Иван Семенович!

Как и предполагал Унковский, на островах Зеленого Мыса не нашлось никаких средств для устранения течи, так что по мере продвижения на юг она все усиливалась, принимая угрожающие размеры. Установка второй ручной помпы не решала проблемы, а до Капштадта, где находился сухой док, было еще ох как далеко. Поэтому командир фрегата, выслушав мнения старшего офицера и старшего механика, принял решение произвести ремонт подводной части кормы своими силами в открытом океане.

— Займемся ремонтными работами сразу же после встречи Нового года и праздника Нептуна по случаю пересечения экватора. Негоже омрачать эти праздничные для команды дни, — пояснил он. — Их у матросов не так уж много вдали от Родины. Да, признаться, и у господ офицеров тоже.

Для встречи нового, 1858 года, в кают-компании и в кубрике нарядили елки. Их заранее приобрели еще в Англии, где в течение длительного времени, по выражению старшего механика, «доводили до ума» паровую машину. Елки установили в трюме, где было прохладнее, в кадки с песком, который регулярно поливали…

В кают-компании ровно в полночь по хронометру, за которым бдительно следил штурман, осушили бокалы с шампанским, в то время как нижним чинам выдали по стакану грога и кружке пива.

Петруша, чокнувшись бокалами с Илюшей, сидевшим рядом с ним, пригубил шампанского и улыбнулся, вспомнив об уроке, который преподнес ему дед по поводу употребления спиртных напитков еще во время его обучения в Морском корпусе.

После возвращения из плавания по Финскому заливу на учебном судне гардемарины выпускного класса получили увольнительные записки на воскресный день. Перед тем как идти по домам, бравые «морские волки», прошедшие первое морское крещение, решили отметить это столь важное в их жизни событие.

Купив вина и кое-какую закуску, они небольшой компанией собрались в доме у одного из них, родители которого в то время отдыхали за границей. Посыпались здравицы в честь русского флота и его основателя Петра Великого. Однако молодые люди, еще не привыкшие к употреблению горячительных напитков, явно не рассчитали своих возможностей…

Петруша, чтобы не попасться на глаза какому-нибудь флотскому офицеру с перспективой оказаться на гауптвахте, нанял извозчика — благо, кое-какие деньги оказались в кармане — и затем во всей красе предстал перед матушкой и бабулей.

Те только всплеснули руками и сразу же уложили своего ненаглядного отпрыска в постель, с благодарностью Богу за то, что Андрей Петрович находился в отсутствии. Перед ними встала дилемма — рассказать ему о прегрешении Петрушеньки или утаить до лучших времен. Рассудительная Ксения, несмотря на возражения Лизы, настояла на необходимости получения внуком урока от деда. Урока, который тот запомнит на всю жизнь.

Когда через несколько часов Ксения в очень осторожных выражениях поведала ничего не подозревавшему Андрею Петровичу о чрезвычайном происшествии в их доме, дед только многозначительно хмыкнул. За обеденным столом он лишь мельком глянул на бледное лицо внука, однако по окончании обеда позвал его в кабинет. Женщины со страхом смотрели, как Петруша, понурив голову, последовал за дедом.

Андрей Петрович сел в кресло, в то время как внук остался стоять перед ним.

— Чего тянешься передо мной, как перед директором Морского корпуса? — усмехнулся Андрей Петрович. — Присаживайся, гардемарин.

Петруша сел в кресло, стоящее напротив, признательно глянув на деда.

— Во всей этой истории ничего необычного нет, — постукивая пальцами по письменному столу, произнес Андрей Петрович. — Просто ты в кругу своих товарищей забыл, что являешься представителем древнего рода. И мне бы очень не хотелось, чтобы ты, столбовой дворянин, и впредь забывал об этом и позорил своим недостойным поведением наших предков.

Внук, то краснея, то бледнея, опустил глаза.

— В свое время, — продолжил дед, — когда я примерно в твоем возрасте служил капралом в Преображенском полку, со мной приключилась такая же история. Так вот мой отец, стало быть, твой прадед, будучи премьер-майором того же полка, не мудрствуя лукаво, двинул мне за это по шее. Причем довольно значительно. Я воспринял это как само собой разумеющееся, поскольку, когда наказывают за дело, это не вызывает обиды. И представь себе, прошло уже столько лет, а я до сих пор вспоминаю об этом наказании с благодарностью. Смысл его очень прост — прежде чем что-либо сделать, надо подумать и о возможных последствиях.

— Лучше бы и ты, дедуля, двинул мне как следует по шее! — взмолился измученный переживаниями Петруша.

Андрей Петрович оценивающе посмотрел на него:

— К сожалению, не могу.

— Чего так? — удивился тот, вскинув брови.

— Был бы ты мне сыном, я бы непременно так и сделал. А вот на внука рука не поднимается. Но имей в виду, — назидательным тоном предупредил Андрей Петрович, — ежели подобное приключится хотя бы еще раз до твоего производства в мичманы, я обязательно воспользуюсь методом воспитания своего отца. Обещаю. Так что не взыщи.