Юрий Шестера - Наследник поручика гвардии

У входа в сложный фарватер, ведущий в акваторию порта Нагасаки, на борт фрегата приняли с подошедшей шлюпки японского лоцмана. Тот непрерывно кланялся командиру. Нещадно чадя на остатках угля и приветствуя порт пушечными выстрелами, «Аскольд» наконец отдал якорь на рейде Нагасаки.

Консул, озадаченный проблемами фрегата, провел переговоры с местными властями, и в отдельно стоящем японском храме, который в отличие от помпезных православных соборов и католических костелов был больше похож на молельню сектантов, был устроен временный лазарет для больных с фрегата, куда и свезли больных матросов. Георг Карлович приобрел необходимое количество дезинфицирующих средств, ими обработали все без исключения помещения судна, и заболевания на фрегате прекратились. Эпидемия была побеждена.

Так закончился тяжелый поход «Аскольда», длившийся 13 месяцев, во время которого экипаж фрегата из 456 человек потерял 26 матросов и унтер-офицеров.

— Ну что, Петруша, будем жить?! — еще с порога приветствовал хозяина каюты мичман Долгоруков.

— Вроде бы так, Илюша, — улыбнулся тот. — Спасибо Ивану Семеновичу, который гнал фрегат в Нагасаки круглые сутки и под парусами, и под паром.

— Это точно. А ведь рисковал командир, — покачал головой Илья. — В ночную вахту с мостика ни черта не видно, хоть глаз выколи! Такое ощущение, будто фрегат висит в каком-то мертвом, безжизненном пространстве, однако шум от буруна у форштевня подтверждает, что он на самом деле идет полным ходом. От впередсмотрящих и на баке, и на салинге [62] Салинг — рама, состоящая из продольных и поперечных брусьев, устанавливаемых на топе стеньги (см. выше). тоже мало прока, остается только надеяться на их острый слух. Это тебе не плавание в милом сердцу Финском заливе, где даже глухой ночью всегда что-то да брезжит у горизонта.

— Человеческие жизни дороже всех наших страхов, и я бы на месте командира поступил бы точно так же! — с некоторым вызовом заметил Петр.

— Ты еще просто не испытал всей меры ответственности, которая тяжелым грузом лежит на его плечах: не только за жизни членов команды, но и за безопасность фрегата, — упрекнул друга Илья. — Потому-то командовать кораблями и допускают офицеров, которые уже успели примериться к этой нелегкой ноше. Я отдаю должное мужеству командира при принятии подобных решений.

Петр пожал руку другу:

— Спасибо тебе, Илюша, за науку. Ты хоть всего на год дольше меня служишь на флоте, но уже успел, признаюсь, познать и, главное, прочувствовать много больше, чем я.

— Чему удивляешься, дружище? В нашем возрасте каждый год службы идет, почитай, за три, — и уже деловым тоном Илья продолжил: — Я слышал, что «Аскольд» вскоре направится в Гонконг, в распоряжение русского полномочного посланника в Китае и Японии вице-адмирала Путятина. Так что закупай все необходимое для похода, пока есть время.

В течение полутора месяцев, до конца июля, «Аскольд» под флагом вице-адмирала Путятина обходил порты Японии.

У русских моряков не было достоверной карты японских берегов, не считая восточных, описанных офицерами шлюпа «Надежда» под командой Крузенштерна еще в 1804 году. Западные берега, омываемые Японским морем, так и оставались тайной за семью печатями, и офицеры «Аскольда» восполняли эти пробелы, используя деловые поездки русского посланника.

Выполнив данную задачу, Унковский повел фрегат в Нагасаки…

Море было спокойным, дул ровный, не очень сильный встречный ветер, и фрегат шел под парусами переменными галсами [63] Галс — курс судна относительно направления ветра. . Рядовое, обычное плавание.

— Появилось темное облако прямо по курсу, ваше благородие! — неожиданно раздался взволнованный доклад вахтенного сигнальщика.

Петр быстро глянул в указанном направлении. Сомнений быть не могло: — приближался шквал — предвестник шторма.

— Молодец, служивый! — похвалил он сигнальщика.

— Рад стараться!

По его приказу вахтенный вестовой метнулся с мостика предупредить командира и старшего офицера о приближающемся шквале.

— Взять паруса на ги́товы! [64] Гитовы — снасти, служащие для уборки парусов. Поднять штормовые стаксели! — приказал он унтер-офицеру вахтенной смены.

— Есть взять паруса на гитовы и поднять штормовые стаксели! — четко ответил тот, и тут же раздались трели боцманской дудки.

По палубе забегали матросы, подгоняемые зычным голосом боцмана, закрепляя по-штормовому все, что может перемещаться во время сильной качки, и натягивая штормовые леера [65] Леер — туго натянутая веревка, к которой привязывается парус. для безопасного передвижения людей при резком крене корабля и захлестывании верхней палубы волнами.

На мостик взбежал командир, следом за ним и старший офицер.

— Господин капитан 1-го ранга! Приближается шквал! Мною приняты все меры, предусмотренные Морским уставом! — доложил вахтенный офицер.

— Похвально, Петр Михайлович! — заметил командир, наблюдая за действиями матросов вахтенной смены. — Всем на верхней палубе надеть штормовые накидки!

Черная туча быстро и неумолимо приближалась, разрастаясь вширь и охватывая всю южную часть горизонта. Уже виднелась ее зловещая, клубящаяся масса. Даже для бывалых моряков ожидание шквала — внезапного, относительно короткого порыва ветра ураганной силы — ощущение далеко не из приятных. Что уж говорить о Петре, впервые столкнувшемся с этим буйством стихии?! «Слава Богу, что на мостике находится сам командир», — благодарно думал он.

Но как ни ждали шквального ветра, первый его порыв все равно оказался неожиданным. Стоять, не держась за что-либо, было невозможно; показалось, что фрегат даже приостановился под напором встречного ураганного ветра. Один порыв сменял другой, обрушившийся тропический ливень бил в лицо, как из брандспойта.

Наконец сила порывов несколько ослабла, хотя и не уменьшилось их количество. Зато ливень почти прекратился. Море вздыбилось. С верхушек все увеличивавшихся волн срывало пену, та неслась вдоль них длинными шлейфами. Видимо, тайфун гнал за собой огромные волны, возникшие в открытом море за десятки, а то и за сотни миль отсюда.

Петр знал, что наибольшую опасность для большого корабля при плавании в волнах значительных размеров представляют два возможных критических его положения. Во-первых, корабль может оказаться на гребне волны своей средней частью, в то время как его нос и корма зависают в воздухе. Под их тяжестью произойдет перелом корпуса как раз в точке опоры, то есть посередине. Во-вторых, может случиться обратное — нос и корма окажутся на гребнях двух соседних волн, а средняя часть корабля зависнет над промежутком между ними. В этом случае корпус корабля как бы «сложится», то есть переломится опять же посередине, но уже под тяжестью своей средней части. Поэтому корабль во время шторма необходимо вести под углом к волне примерно градусов в тридцать, чтобы обеспечить как бы переваливание корабля через верхушки волн. Именно это и делал Петр.