Патрик О'Брайан - Гавань измены

Турки сочли это несправедливым, указывая на то, что ни их отцы, ни их матери не были обезьянами, и лазание по мачтам не свойственно им от природы, что бы там ни было с остальными. Матросы возражали, что раз уж турки не работают и ходят такими косматыми, значит им и пить не должно хотеться. Но спор так и не разрешился, и ситуация с водой могла накалиться, если бы «Ниоба» не зашла в Кусейр, где воды предостаточно, хотя источники расположены неудобно для подхода со шлюпок, и корабль встал на якорь далеко в море.

В любом случае, чтобы наполнить все бочонки и загрузить их на борт, потребовалось значительное время, но сейчас операция затянулась дольше обычного. Обычно воздух над Красным морем был чрезвычайно влажным, и солнце не обжигало, а, скорее, обваривало, тех, кто находился под его лучами, и хотя команда ходила раздетая по пояс, большинство матросов оставались бледными и спустя несколько недель. Но в пятницу, в очередную пятницу, с побережья задул свежий бриз, воздух становился все более сухим, карты, сухари и книги сделались ломкими всего за одну вахту, и моряки обгорели до кирпично-красного или фиолетового оттенка.

Приказ той части команды, у которой нет черной, коричневой или желтой кожи, не разгуливать без рубахи поступил слишком поздно, и хотя Стивен щедро плескал оливковое масло на сгоревшие спины, ожоги были слишком сильны, и лечение не возымело большого эффекта.

Пополнение запаса воды было мучительным и неторопливым, и все это время бимбаши (который так и не простил Джеку срыва операции), дотошно и весьма пространно описывал ему еще один провал королевского флота: как крохотный форт всего с пятью орудиями (когда тот еще был в руках французов), защищавший дороги к Кусейре, на протяжении двух дней и одной ночи обстреливали два тридцатидвухпушечных фрегата, «Дедал» и «Фокс». Они произвели шесть тысяч выстрелов, рассказал бимбаши и написал «шесть тысяч», чтобы его точно поняли, но захват форта не состоялся, а атаку отбили, при этом англичане потеряли пушку и, естественно, понесли большие потери.

— Прошу, скажи бимбаши, что глубоко я обязан ему за эти сведения, — обратился Джек к Стивену, — и что высоко ценю этот разговор, как образец вежливости.

Все это неизбежно шло через Хасана, человека хорошо воспитанного, и без того стесняющегося поведения бимбаши, а теперь он выглядел еще более смущенным. Когда они покидали корабль в Суэце, Хасан попрощался столь же холодно, как и бимбаши. Турок забрал своих людей в Маан, а араб вернулся в пустыню.

— Это был довольно странный способ сказать «до свидания», — прокомментировал Джек, с сожалением глядя ему вслед и испытывая некоторое негодование. — Я никогда не отказывал ему в любезности, и мы всегда отлично ладили... Не могу понять, что заставило его так поступить.

— Не можешь? — спросил Стивен. — Конечно, он ожидал, что ты набросишься на него за семьсот пятьдесят кошельков, которые он обещал тебе за обман египтянина. Он понял, что ты выполнил свою часть сделки, а он не имеет возможности заплатить даже один кошелек, не говоря уж о нескольких сотнях. Тогда он и почувствовал, что ты, должно быть, презираешь его, этого достаточно, чтобы сделать человека холодным и гордым.

— Я никогда не соглашался на эту чудовищную сделку. И никоим образом не поощрял его намерений.

— Разумеется, не соглашался. Но он этого не понял, вот в чём проблема. Он вовсе не такой бесполезный, отнюдь: утром я провел несколько часов, пока ты чистил корабль, в его обществе и обществе франкоязычного врача-копта, которого Хасан знает с детства. Это джентльмен, который сможет действовать в наших интересах, если мы продолжим вести какие-либо дела с египетским губернатором. Более того, он имеет хорошие связи с греческими и армянскими купцами, торгующими в этих краях, и испытывает неутолимый аппетит к информации. Могу я попросить ещё одну кружку этого восхитительного шербета, возможно единственной прохладной вещи в мире, и рассказать тебе, что я узнал?

— Изволь.

Они сидели в лоджии на балконе караван-сарая, в котором Стивен оставил своих личных верблюдов, а теперь в нем расположился отряд Джека Обри. Многие «сюрпризовцы» мелькали в тени сводчатых арок, окружающих местную центральную площадь, отдыхая после тяжелых утренних трудов и разглядывая верблюдов, лежащих на солнцепёке неподалеку от своего будущего груза: разобранного водолазного колокола и множества коробок, наполненных кораллами, ракушками и другой флорой и фауной, собранной Стивеном и Мартином.

Некоторые моряки приручили полудиких собак, что стаями бродили по улицам Суэца, а Дэвис торговался с поводырем сирийской медведицы за медвежонка. Все они имели милый, расслабленный и миролюбивый вид, но вдали стояли пирамиды мушкетов, составленных на флотский лад; и возможно, они возымели такой же эффект, как и челенк Джека, но всё вместе сделало египетского губернатора намного любезнее, чем прежде. Все его войска убыли на кампанию Мухаммеда Али, и хотя губернатор упомянул о портовых сборах, но сильно не настаивал, как не настаивали и его таможенные офицеры, когда им сказали, что в ящиках нет никаких товаров, а только личное имущество, и их нельзя вскрывать.

Принесли шербет, покрытый инеем, и, отпив поистине чудотворную пинту, Стивен заговорил.

— Что ж, насчет груза галеры наша разведка оказалась права, но ошиблась во времени отправки. Французы были прекрасно осведомлены о наших намерениях, и я даже предполагаю, о наших конкретных действиях: они наняли экипаж абиссинских христиан, которые гребли во время Рамадана. Но после того как абиссинцы отправились домой, французы продолжали гонять галеру вверх и вниз по этому мерзкому проливу, а также пустили слух, будто с одного из южных остров галера везёт сокровища, чтобы эти слухи дошли до нас. Они надеялись, что мы бросимся в погоню за галерой, убежденные в её ценности, и войдем в узкий пролив перед батареями, где экипаж покинет галеру, а нас же потопили бы или захватили в плен.

— Вот почему у них было так много шлюпок, — протянул Джек. — Я еще тогда удивился, — он отдышался, обмахиваясь, и добавил: — Киллик поймал губернаторского служащего при попытке вскрыть один из запечатанных ящиков, который мистер Мартин выпросил для своих иглокожих [40] Иглоко́жие (лат. Echinodermata) — тип исключительно морских донных животных, большей частью свободноживущих, реже сидячих. Насчитывается около 7000 современных видов. Современными представителями типа являются морские звёзды, морские ежи, офиуры (змеехвостки), голотурии (морские огурцы) и морские лилии. . Я полагаю, губернатор подозревает, что мы взяли правильную галеру на абордаж. Он очень настаивал, чтобы его пригласили подняться на борт. Хотелось бы мне знать, что турки ему наговорили.