Наталья Девятко - Карта и компас [litres]

Сашка нехотя показал ему фото. Саид внимательно всматривался в изображение, где Ирина уже полностью повернулась к морю, улыбка медленно сползла с его лица, как забытая маска.

— Беда будет, — серьезно заверил молодой сказитель. — Большая беда, — и внезапно глянул на Сашку, странно и пронзительно. — Только если…

Саид замолчал, крепко задумавшись.

— Что «если»? — у Сашки мороз прошел по коже, а девушка и вовсе притихла.

Молодой сказитель положил фотографию на бубен, и она словно в раму стала, в достойную ее раму.

— Крылья у Химеры белые, а перья холодные и смертоносные, острые лезвия прячутся в крыльях советника Императора, — почти неслышно промолвил Саид. — Я однажды тоже заблудился, но она звала на помощь, искала живых среди мертвых и привела зло к тем, кого искала. Если ищешь живого среди мертвых, знай, он умрет скоро. А если танцевать, время возвращая, защищая тех, чьих имен не знаешь, долг это тяжкий. Неоплатный почти. Ты долг вернуть должен. Тогда и найдешь корабль тот черный и девушку эту ясноглазую.

Сашка закрыл глаза, его трясло от волнения. Он не понимал, откуда, как, но каждое слово молодого сказителя становилось осязаемым. Темное подземелье с женщиной, прикованной к стене, ее легко узнать, но слишком страшно присматриваться, чтобы убедиться в своей правоте. И другая женщина в сером платье, спасающая их от танца оборотня своим танцем, воительница сражается с оборотнем на холме ночью. И белая фигура, стоящая на скале посреди моря…

— Что я должен делать? — выбрал парень, выбрал во имя той, кого видел в тюрьме, и той зеленоглазой, которая навсегда ушла от него, оставшись на фотографии выставки.

— Пойдем.

Олекса тоже поднялась, но Саид остановил ее властным жестом, черные глаза сверкнули усмиренными чарами.

— Нет. Ты останься.

Забрав бубен и фотографию, они вдвоем вышли под дождь.

Ледяной ливень с привкусом морской соли немного утих и тяжелыми каплями падал на волосы, а кожу укрывал панцирем, сквозь который не почувствуешь красоты мира. Ливень тоже ждал, каплями глядя, что они будут делать.

— Тебе нужно найти меня, поймать, тогда ты найдешь и корабль, — больше ничего не объясняя, Саид исчез за пеленой дождя.

Ритмичное позвякивание колокольчиков послышалось справа. Сашка бросился туда, но эхо пропало, долетая уже с другой стороны.

Погоня превращается в безумство, когда перестаешь осознавать, что дождь промочил тебя до нитки, забываешь, как тебя зовут и кто ты такой. Лишь ритмичный звук зовет, издеваясь, заставляя слушать сердце, ведь глаза остекленели от дождевых струй. И нет ничего важнее, чем добраться до источника звука, и время застыло, завязнув между ударами бубна.

Сашка гнался за эхом колокольчиков, а ветер наполнял у него над головой черные паруса, стараясь сорвать: не удалось спустить их до бури. И соль напоминала привкус крови, когда ты, поскользнувшись на мокрой палубе, прикусил губу. Вода переливалась через борт и заливала в шпигаты, мачты стонали, будто деревья, которые ветер старается вывернуть с корнем, а волны вздымались выше бака, едва не смывая за борт каждого, кто не успел ухватиться за мачту или веревку.

Волна толкнула Сашку, накрыв с головой. Парень упал, почувствовав грязь под ладонями. Черную грязь, словно ночной простор моря, где затерялся обреченный корабль. Сашка взял корабль в руки, будто спрятал от стихии, — ветер и волны прорывались внутрь, но теряли ярость, разбиваясь о пальцы.

Сашка плакал, держа в руках кораблик, а молодой сказитель стоял рядом с ним, размеренно выстукивая ритм на своем бубне. Ритм замедлялся, утихомирились море и ветер, зовя солнце скорее подняться над горизонтом, чтобы возвратить надежду.

Саид знал, что утром парень забудет обо всем случившемся ночью, вспоминая об этом, как об ужасном сновидении. А еще Саид понимал, что утром пойдет вместе с этим парнем и его друзьями искать корабль с черными парусами. Пойдет, чтобы найти свое сокровище…

Белокрылая Химера опустилась на капитанский мостик рядом с Асаной Санарин и Феофаном. Пышное оперение превращалось в такое любимое советником Императора белое убранство, и только темно-синее одеяние имперского министра по-настоящему было под стать этой беззвездной ночи.

Феофан смотрел на море, наблюдал, как вдалеке бушевал шторм, а рядом с имперским кораблем волны оставались спокойными, коронованными белыми гребнями. И казалось, что в этих водяных украшениях мерцают кровавые капли отчаяния и ненависти, которые и оживили безжалостное заклятье. Его многолучевая звезда тоже была рубиновой и вспыхивала тревожными огнями, ловя отсветы молний.

— Если их не разобьет буря, мы добьем, — задумчиво промолвила Химера. — Жаль, ты не послушался моего совета, Феофан, и разослал флот по всем морям. Даже я не смогу быстро собрать корабли в одном месте. Хотя, обойдемся и одним, устроим им такой желанный поединок. Пиратский корабль больше не подойдет ни к одному нашему берегу.

Буря на горизонте хлестала небо молниями и отражалась заревом в темных глазах советника Императора.

Шторм не оставлял корабль много часов. Сломало бизань, парус на грот-мачте разорвало в клочья. А когда взошло солнце, штиль лег на воду, словно закрыв выход из ловушки.

В застывшей воде, как в стекле, отражался темный корабль, и никуда не деться ему, как не старайся. Буря забросила их неизвестно куда, но штиль стал испытанием пострашнее шторма. Равнодушие, замешанное на безумии, дарил штиль, отбирая веру.

Зорин перевязывала руку Анны-Лусии, которую зацепило во время непогоды. Пиратка морщилась от боли, но молчала. Юран улыбнулся ей, но принц сам с трудом держался на ногах: он слишком много колдовал этой ночью.

— Ярош, что мы будем делать? Море неестественно тихое, у меня пальцы холодеют, когда я пытаюсь коснуться его.

Ярош с тоской задумался над словами Юрана: Море не откликалось и на его голос.

— Вы можете что-то сделать? Чары могут помочь? Хотя бы слабенький ветерок?

— Не сегодня, Ярош. Мы все едва держимся, — и, словно в подтверждение, принц оперся об деревянную переборку каюты.

Одна Ирина улыбалась штилю. Синеглазая женщина ходила по палубе в праздничном настроении. Немое море радовало ее, зовя воспоминания о сновидениях, где оно было таким же безмолвным и тихим, что можно стать на воду и, сделав несколько шагов, танцевать, чувствуя под собой глубину.

Она перегнулась через фальшборт, заглядевшись на недвижимую воду.

— Эй, с тобой все в порядке?

Ирина оглянулась и увидела мальчика, которого забрали с острова. Кажется, его Тимуром зовут. Женщина улыбнулась.

— Посмотри, как красиво, — почти пропела она. — Как спокойно, как тихо, как приятно…