Cecil Forester - Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии

– Простите меня, пожалуйста, – проговорила Люси.

Вздрагивая от рыданий, она повернулась и выбежала из комнаты, столь же стремительно, как прежде вбежала в нее.

– Я даже не представлял, что ее привязанность так сильна, – сказал Хоу.

– И я тоже, – ответил Хорнблоуэр. В волнении, он залпом выпил целый стакан вина и направился к цыпленку, стараясь сохранять невозмутимый вид.

– Экипаж у дверей, сэр, – отрапортовал дворецкий.

– Я захвачу это с собой, – сказал Хорнблоуэр, держа в одной руке кусок хлеба, а в другой куриное крылышко. – Вас не слишком затруднит, если я попрошу Вас выслать вперед посыльного, чтобы он предупредил Его превосходительство о моем прибытии?

– Это уже сделано, милорд, – ответил Хоу. – Я также разослал гонцов, чтобы предупредить патрули, что с Вами все в порядке.

Хорнблоуэр удобно расположился на мягком сиденье кареты. Случай с Люси имел хотя бы один положительный результат: все мысли об усталости на время вылетели у него из головы. Теперь он мог откинуться на спинку сиденья и расслабиться. Прошло добрых пять минут, прежде чем он вспомнил, что все еще держит хлеб и курятину в руках. Он устало пережевывал пищу. Долгая поездка оказалась не особенно спокойной из-за постоянных помех. Патрули, еще не получившие сообщения о том, что он нашелся, то и дело останавливали экипаж. Через десять минут они натолкнулись на батальон гайлендеров, разбивших бивуак у дороги, и полковник настоял на том, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение главнокомандующему морскими силами и поздравить его. Чуть далее с каретой поравнялась галопирующая лошадь – это приехал Джерард. При свете каретного фонаря было видно, что его лошадь вся в мыле. Хорнблоуэр выслушал, как он произнес: «Слава Богу, вы живы, милорд» (все они говорили одни и те же слова), – и рассказал ему, что произошло. При первой возможности Джерард перебрался в карету и уселся рядом с Хорнблоуэром. Он был исполнен чувства собственной вины за то, что случилось с его начальником (это уязвило Хорнблоуэра тем, что он оказался не способен сам позаботиться о себе, что и доказало происшедшее) и за то, что он не смог спасти его.

– Мы попытались использовать ищеек, с помощью которых разыскивают беглых рабов, милорд, но безрезультатно.

– Разумеется, ведь я находился на спине мула, – пояснил Хорнблоуэр. – В любом случае, след имел уже давность нескольких часов. Но давайте забудем о прошлом и поразмыслим о будущем.

– Не пройдет и двух дней, милорд, как эти пираты будут отплясывать танец на виселице.

– Неужели? А как насчет Спендлова?

– А? Да-а, конечно, милорд.

О Спендлове все думают в последнюю очередь, даже Джерард, который был ему другом. Однако, к чести Джерарда, можно сказать, что он хотя бы проникся заботой Хорнблоуэра с того самого момента, как узнал о ней.

– Разумеется, мы не можем допустить, чтобы с ним что-то произошло, милорд.

– Но как мы можем это предотвратить? Если мы выхлопочем помилование, если мы убедим Его превосходительство сделать это?

– Хорошо, милорд, но …

– Нет ничего, на что я не пошел бы ради того, чтобы освободить Спендлова, – заявил Хорнблоуэр, – Вы это понимаете? Ничего!

Хорнблоуэр поймал себя на том, что его челюсти стиснуты в гримасе мрачной решимости: его неодолимая привычка к самоанализу помогла ему прийти в себя. Он был удивлен силе нахлынувших на него чувств. И ярость и нежность смешались воедино. Если эти пираты посмеют тронуть хотя бы один волос на голове Спендлова, он … – но как он сможет помешать этому? Как можно освободить Спендлова из рук людей, который понимают, что их собственные жизни, не говоря уж об имуществе, зависят от того, останется ли он их пленником или нет? Как он сможет жить дальше, если что-то случиться со Спендловом? Если произойдет худшее, то ему самому придется вернуться к пиратам и отдаться на их милость, как тому римлянину – Регулу [4] [4] Регул Марк Аттилий. Римский полководец. Во время Первой Пунической войны (264-241 гг. до н.э.), попав в безвыходное положение, заключил перемирие с карфагенянами. Римский сенат не утвердил договор и Регул, взявший на себя ответственность, вернулся в плен к врагам, где и был убит. , пришлось вернуться, чтобы принять смерть от рук карфагенян. А судя по всему, это худшее и должно будет произойти.

– Резиденция губернатора, милорд, – произнес Джерард, прерывая череду его похожих на кошмар размышлений.

Часовые у ворот, часовые у двери. Ярко освещенная приемная. Адъютант, встретивший их, уставился на Хорнблоуэра с нескрываемым любопытством и выругался. То же самое сделал Джерард. Миновав одну из внутренних комнат, за следующей дверью он оказался в присутствии Его превосходительства. Сопровождавший его адъютант деликатно удалился. Его превосходительство был рассержен, так, как может быть рассержен человек, которого глубоко оскорбили.

– Ну, и что все это означает, милорд?

В его обращении не было и намека на привычное уважение к человеку, который удостоен титула пэра, заслужившему легендарную славу. Хупер имел звание полного генерала, что намного выше, чем звание контр-адмирала, кроме того, как губернатор он олицетворял собой абсолютную власть на острове. Красное лицо и голубые, навыкате, глаза, также как и гнев, который он демонстрировал, казалось, подтверждали слух, что он является дальним отпрыском королевской фамилии. Хорнблоуэр спокойно кратко изложил все происшедшие с ним события; если не здравый смысл, то хотя бы усталость уберегли его от ответа в резких тонах.

– Вы осознаете, во что все это выливается, милорд? – рявкнул Хупер. – Все, кто может сидеть на лошади в разъездах. Мой последний резерв – гайлендеры – стоят лагерем на обочине дороги. Сколько это будет нам стоить, если взять в расчет малярию и желтую лихорадку, я боюсь даже предположить. Две недели все люди, за исключением этих, производили по Вашему запросу досмотр рыболовных лодок и пляжей. Список выбывших по болезни достиг невероятных размеров. А теперь еще это!

– Мои инструкции, так же как, я уверен, инструкции, данные Вашему превосходительству, предусматривают самые строгие меры по пресечению пиратства, сэр.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы каждый выскочка, ставший контр-адмиралом, излагал мне мои инструкции, – проревел Хупер. – Что за сделку Вы заключили с этими Вашими пиратами?

Началось. Непросто объяснить что-либо человеку, находящемуся в таком настроении.

– Никакой сделки, по существу, не было, Ваше превосходительство.

– С трудом верится, что Вы смогли проявить достаточно здравого смысла.

– Однако моя честь обязывает меня…

– Обязывает? Перед кем? Перед пиратами?

– Нет, Ваше Превосходительство, перед моим секретарем, Спендловом.