Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Слушай! Человек или дьявол, Дшиббенёнозе или леший, остановись и дай ответ!

Спутники нерешительно последовали за Роландом, а мнимое привидение, услышав зов капитана, вдруг остановилось и подняло голову, затем оно двинулось навстречу путешественникам, и, к удивлению своему, они узнали в страшном лесном духе — безобидного и миролюбивого странствующего Натана, гигантская фигура которого по мере приближения его становилась все меньше и меньше; спутник его превратился из медведя в маленькую черную собачку, с которой Ральф Стакпол так грубо обошелся в форте.

Удивление было так внезапно, превращение привидения в кроткого квакера было столь комично, что Роланд не удержался от смеха. Но странствующий Натан не разделял его веселья. Он с изумлением посмотрел на Эдит и на Телию, как будто удивляясь, какое безумие привело девушек в такой час в дикие дебри, а потом обратился к Роланду тоном явного неодобрения:

— Друг, ты так громко смеешься, точно находишься дома, в своей гостиной с этими дамами. Разве ты не знаешь, что ты в великом Кентуккийском лесу, где кругом скрываются кровожадные индейцы?

— Этого я не боюсь, — сказал Роланд серьезнее, — и смеялся я только потому, что мы на одну минуту сочли вас, миролюбивого человека, за кровавого лесного духа, и вы должны же сознаться, что это недоразумение комично. Очень может быть, что в лесу есть индейцы: наш спутник, Парден Фертиг, видел шестерых, а я сам видел там, под деревом, убитого. Но надеюсь, что мы легко избежим их.

— Друг, это вовсе не так легко, как тебе кажется, — возразил Натан, покачивая головой. — Наверное, тебе придется иметь с ними дело.

— Теперь-то, надеюсь, не придется, потому что вы, без сомнения, выведете нас из лесу. Скажите мне только, где мы и куда нам следует идти.

— На это трудно ответить, — возразил Натан. — Если ты поедешь прямо, то менее, чем через двенадцать миль достигнешь верхнего брода и очутишься среди толпы краснокожих.

— Великий Боже! — воскликнул Роланд. — Выходит, мы только для того торопились, чтобы приблизиться к этим душегубам?! Слава Богу, что Он привел вас к нам. Заклинаю вас, проводите нас к нижнему броду или назад, к форту, или куда бы то ни было, где бедные девушки могли бы оказаться в безопасности. Я вижу, что не могу больше вести их.

— По правде говоря, — начал Натан, в высшей степени смущенный, — я очень хотел бы сделать для тебя все, что могу, но…

— Но? — переспросил Роланд грубо. — Ведь не хотите же вы, чтобы мы погибли?!. Вы здесь единственный, кто может и посоветовать, и помочь!

— Друг, — возразил Натан кротко и покорно, — ты знаешь, я человек мирный! Ведь легко может статься, что индейцы встретятся нам, и тогда они не пощадят меня так же, как и вас, потому что они убивают всех — как тех, кто может сражаться и носить оружие, так и тех, кто не может. Поверьте мне, я дрожу за самого себя, хотя одному человеку всегда легче уберечься, чем целой компании.

— Нет! — воскликнул Роланд, дрожа от негодования. — Если вы действительно такой трусливый негодяй, что хотите предоставить бедных, беспомощных женщин их судьбе, то клянусь вам, что первый ваш шаг будет и последним шагом. Я прострелю вам череп, едва только вы попытаетесь нас покинуть.

— До сих пор, — ответил Натан кротко и спокойно на эту угрозу, — я не считал тебя таким безбожником. Но знай, что я вовсе не имел намерения вас покинуть. Мое намерение — отказать тебе в моем содействии, если дело дойдет до рукопашного боя, потому что ты знаешь — мы, квакеры, должны быть миролюбивы и не должны сражаться. Но если появятся краснокожие и ты мне велишь: «Натан, вскинь свое ружье и стреляй!» и если я отвечу: «Нет», то ты будешь угрожать мне, как сейчас, и захочешь пустить мне пулю в лоб, хотя я человек мира. Если ты поэтому…

— Не беспокойся об этом, друг Натан, — прервал Роланд квакера. — Мы постараемся избегать любой борьбы.

— Это не от тебя будет зависеть, друг, — возразил Натан, — потому что индейцы окружают тебя.

— Хорошо! Так если сражение неизбежно, — сказал Роланд, возмущенный трусостью квакера, — то я требую от вас только того, чтобы вы бежали с женщинами, тогда как мы, трое мужчин, — я, Парден Фертиг и Цезарь, — прикроем ваше отступление. Если мы не одержим победы, то сможем, по крайней мере, честно сражаться и умереть.

Эти мужественные слова нашли отклик в душах остальных мужчин.

— Да, капитан, — кричал старый Цезарь, — негр с радостью умрет за мисс и за тебя!

Парден Фертиг рассыпался в подобных же уверениях, и Натан выслушал их с заметно просветлевшим лицом.

— Хотя я и человек мира, — сказал он, — но не могу порицать других людей, если совесть позволяет им поступать, как людям озлобленным и жаждущим боя. Попробуем же пробраться, хотя я уже недоумеваю, что мне делать; потому что перед нами, позади нас, около нас кишат индейцы. Это обстоятельство очень смущает меня!

Натан погрузился в глубокое раздумье, покачал головой, побарабанил пальцами по прикладу своего ружья и не обращал внимания на слова Роланда, который умолял его проводить их, как можно скорее, к нижнему броду, куда еще, по всей видимости, не успели пробраться индейцы. Натан же не обращал на его слова внимания, но обратился наконец к своей маленькой собачке, с которой заговорил таким образом, как будто она была разумным существом:

— Пит, мой маленький Пит, я не знаю, что придумать! Что ты думаешь об этом?

— Друг Натан! — воскликнул нетерпеливо Роланд, — нам надо решить серьезный вопрос, а вы спрашиваете совета у собаки!..

— И все-таки, — гнул свое Натан, — здесь нет никого, кто мог бы дать нам лучший совет, чем маленький Пит! Если же кто может разумно посоветовать что-либо, пусть выскажется! Ты не знаешь маленького Пита, друг, иначе не относился бы к нему с таким пренебрежением. Он много лет следует за мной по лесам, часто выручал он меня из большой беды, от которой никто не сумел бы меня избавить… даже я сам. Посмотри-ка, что делает собачка! Она бежит по следам и машет хвостом, и я придерживаюсь одного мнения с нею.

— А чьи же это следы? — спросил Роланд, следуя за Натаном по тропинке, облюбованной Питом. Маленькая собачка обнюхивала землю, иногда поднимала голову и махала хвостом, как будто хотела привлечь внимание своего хозяина.

— Чьи следы, спрашиваешь ты? — Натан взглянул на Роланда сначала с изумлением, а потом с сострадательным пренебрежением. — Во истину, друг, ты искушаешь провидение тем, что осмелился проникнуть в лес с бедными, беспомощными женщинами. Неужели ты не узнаешь следов твоих собственных лошадей? А вот здесь, неужели ты просмотрел человеческие следы?

— Действительно, здесь следы пешеходов, — сказал Роланд. — Но я не понимаю, как они сюда попали!