Отто Гофман - На Диком Западе. Том 3

— Но, друг мой, это значит вступить с ними в борьбу, — сказал Натан боязливо.

— Только так! Их только пятеро, и все они пешие. Право же мы должны первыми напасть на них, убить и очистить от них лес! Четверо сильных мужчин, обороняющих слабых женщин… Это должно удасться!

— Четверо? — повторил Натан с видимым смущением. — Не думаешь ли ты, друг, что уговоришь меня вступить в бой? Нет, друг, ты не должен забывать, что я человек мира.

— Как? — возмутился Роланд. — Вы не хотите защищать свою жизнь от этих негодяев до последней возможности? Вы хотите не сопротивляясь позволить им искрошить нас томагавком, тогда как вам достаточно лишь нажать курок ружья, чтобы спасти свою жизнь?..

— Друг, мне хотелось бы бежать, — сказал Натан, — а если этого нельзя сделать, то я ничего лучшего не придумаю, как позволить умертвить меня.

— Но, — вознегодовал Роланд и схватил руку Натана, — если вы, действительно, так трусливы или безумны, что не желаете бороться за свою жизнь, то неужели вы и в самом деле откажетесь встать на защиту беспомощных девушек? Подумайте, если бы у вас была жена, ребенок, мать, которым бы грозила смерть, неужели вы могли бы спокойно стоять и смотреть, как их убивают?

При страстных словах молодого человека загорелое лицо Натана стало бледно, как мрамор, и рука его задрожала в руке капитана. Он отчужденно посмотрел на него и в волнении, сквозь зубы пробормотал:

— Друг, тебе дела нет, как бы я поступил в таком случае. Я человек, как и ты, и у меня, как и у тебя, есть совесть. Если ты хочешь сражаться — сражайся, и пусть твое решение останется делом твоей совести. Если ты хочешь защищать свою сестру и если у тебя есть призвание к борьбе, делай все, что можешь своим ружьем, ножом или томагавком! Убивай, поражай, наноси раны — словом, как хочешь. Если совесть твоя не упрекает тебя, то и я не стану тебя упрекать. Но что касается меня, то оставь меня в покое. У меня нет ни жены, ни ребенка, и если ты обойдешь весь свет, то нигде не найдешь ни одного человека, который был бы моим другом или родственником.

— Но я спрашиваю вас, как бы вы сейчас поступили, будь у вас жена или ребенок?..

— Да нет же у меня ни жены, ни детей! — прервал Натан вспылив. — Зачем говоришь ты о них, друг? Оставь мертвых в покое, их голос не достигает более моего слуха. Думай о своей собственной крови и делай все, что можешь, чтобы сохранить ее!

— Я, конечно, стал бы защищаться и в том случае, если бы даже не рассчитывал на вашу поддержку, — возразил Роланд. — Я чувствую, как кровь закипает во мне, когда я вижу этих крадущихся тварей и думаю о том, с какой целью следуют они за нами по пятам. Я отдал бы целый год жизни за то, чтобы обмануть их!

— Ты сумеешь, по крайней мере, помешать их злому умыслу, если доверишься людям, которые сопровождают тебя, — сказал Натан. — Конечно, — прибавил он, — мы должны быть готовы к кровавой встрече, потому что краснокожие сошли с тропинки и идут на нас.

— Они останавливаются! — воскликнул Роланд поспешно. — Они оглядываются… Они потеряли след… И вот — они идут… Натан, если ты не можешь сражаться, то можешь дать, по крайней мере, дельный совет. Скажи же, что должен я делать сейчас?

— Друг, я не в состоянии сказать тебе, что ты должен делать; но то, что сделал бы на твоем месте безбожный воинствующий кентуккиец, я могу сообщить тебе. Он бросился бы в чащу, где спрятал женщин, и укрылся бы за стволами деревьев со своими товарищами; а если бы шавнии оказались настолько безумны, чтобы приблизиться, он выстрелил бы по ним из трех ружей, напугал бы их этим, а может быть, и уложил бы добрую половину из них на месте, а потом…

— А потом, — подхватил Роланд с жаром, — потом он сел бы на лошадь и добил остальных саблей и из пистолетов.

— Нет, этого бы он не сделал из опасения, что пуля индейца прострелит ему череп, едва только он высунет голову из-за ствола, — возразил Натан. — Нет, кентуккиец взял бы свои пистолеты и выстрелил бы из них по индейцам, чтобы они решили, будто их врагов столько, сколько огнестрельных орудий. И если бы они после такого залпа не обратились в бегство, они оказались бы самыми безмозглыми существами на свете.

— Право! — воскликнул Роланд. — Великолепный совет!.. Я последую ему!

— Совет, друг? — смутился Натан. — Я вовсе не советую, только рассказываю тебе, что предпринял бы кентуккиец в твоем положении. Кентуккиец не только считает дозволенным, но считает даже своей обязанностью убивать индейцев, где бы он их ни обнаружил.

— Господи, если бы только один такой кентуккиец оказался около меня! — вздохнул Роланд. — Но сожаления ничему не помогут — я должен сам сделать, что смогу!

— Именно так! — сказал Натан, оценивший решительность молодого воина. — У тебя своя совесть, и если ты намерен сражаться с индейцами из засады, то я не стану порицать тебя или склонять к миру. Если ты можешь всецело положиться на твоих спутников, то сумеешь задать краснокожим жаркую баню.

— Эх, — сокрушенно покачал головой Роланд, — вот именно в этом-то наша слабость. Я опасаюсь, что Парден Фертиг трус, а старый Цезарь не лучше его. Они будут сражаться только тогда, когда их к этому побудит полное отчаяние.

— Тогда, — сказал с досадою грубым голосом Натан, — тогда с твоей стороны было безумием соваться в лес в таком обществе. Ну, все равно! Я вижу, что ты здесь беспомощен, как дитя, и я с моим Питом должны сделать для тебя все, что сможем. Счастье еще, что ты, по крайней мере, можешь бежать, так как из сражения ничего не выйдет, а для твоих девушек будет всего лучше, если ты покинешь эти леса с Миром!

Индейцы между тем снова нашли потерянный след и сообщили друг другу об этом знаком, не издав притом ни малейшего звука. Теперь они вновь стали приближаться, следуя один за другим; но направились к отдаленной части холма, где раньше находились Роланд и его спутники.

Натан тотчас заметил это и прошептал:

— Теперь спустись к твоим спутникам, и как только увидишь мой знак, веди их смело через холм, не мешкая, друг, а не то ядовитые твари увидят тебя, и несдобровать вам всем.

Роланд, который видел, что стычка с индейцами при подобных обстоятельствах была бы чистейшей глупостью, молча повиновался. Только он присоединился к своим спутникам, как тотчас же увидел, что не ошибся относительно негра и Фертига: оба явно были в страхе и отчаянии.

— Мы вынуждены бежать, — сказал Роланд Эдит, с презрением взглянув на мужчин. — Еще несколько минут терпения и глубокого молчания! Наша безопасность висит на волоске!

Конечно, все затаились, и Роланд с нетерпением ждал знака Натана. Наконец, тот подал знак, и уже через минуту путешественники оказались по ту сторону холма в лесу, предоставив обманутым преследователям гнаться за ними.