Джон Данн - На Диком Западе. Том 2

— Ай да Ассовум! — обрадовался Робертс, насквозь промокший. — Ведь у Баренса от фермы к реке сделан спуск, и там нам не трудно будет втащить медведя на берег.

— Постой-ка, приятель, — сказал Куртис, — когда приплывешь к Баренсу, не показывай сразу нашей добычи. Он хвастался, что у него постоянно много убитой им дичи, так пусть он сначала угостит нас ею!

Индеец кивнул в знак согласия и затем, с помощью белых сбросив деревья в реку, принялся вязать плот. Вскоре туша медведя лежала на плоту, возвышаясь над водою, и восседавший на ней краснокожий довольно быстро плыл по течению на своем оригинальном сооружении.

— Какая, однако, умная бестия, этот Ассовум, — сказал Гарпер. — В лесу он поистине незаменим. Пора все-таки и в путь, — продолжал он, — иначе мы прибудем позже индейца!

Вдруг Гарфорд схватил Робертса за руку.

— Смотрите! Вы ничего не видите? — спросил он торопливо. — Вон там, в чаще, какой-то рыжий зверь!

— Боже мой, да это олень! Стреляйте, пока собаки не почуяли его, а то будет поздно!

Гарфорд прицелился и выстрелил. Олень подпрыгнул и скрылся в чаще.

— Ура, я попал! — радостно закричал он, подъезжая к тому месту, где раньше стоял олень. — Смотрите, вот и кровь, собаки уже почуяли ее!

Собаки были, действительно, здесь, но вели себя как-то крайне странно, хотя часть их бросилась следом за оленем. Этти остался на месте, нюхая траву и не обращая внимания на других собак, а Поппи тоже сидел рядом, подняв нос и завывая каким-то особенным образом.

— Что за чудеса? — удивился подошедший Робертс. — Что сделалось с собаками? Право, можно подумать, что Поппи воет из-за того, что вы не попали в оленя! — сказал он, обращаясь к торговцу.

— Как не попал? — удивился тот. — Да ведь вот же и пятна крови!

— Совершенно верно: видите, здесь много кровавых пятен, но дело в том, что олень-то побежал в другую сторону, вон туда, к кипарисам!

— В таком случае, это кровь какого-нибудь другого животного. Вон и следы ведут к реке, — заметил Куртис.

— Как к реке? Да ведь убитый нами медведь бежал по крайней мере на милю выше по реке!

— Однако можно подумать, что здесь проходил и охотник, — сказал Куртис, вглядываясь в грунт. — Вот один отпечаток ноги человека, а вот и другой. Тут, очевидно, шли двое по кровавым следам.

— Конечно, так! — подтвердил Гарпер. — Рассмотрите повнимательнее следы: носки ног направлены к реке. Я полагаю, что они принадлежат Баренсу, убившему здесь какую-нибудь дичину, которой мы и полакомимся сегодня!

— Позвольте, но Баренс кроме мокасин не носит никакой другой обуви, — возразил Куртис, — а здесь отпечатки ног в башмаках с толстыми подошвами и сапог с каблуками, какие купил себе недавно Браун. А впрочем, может быть, у Баренса остановились какие-нибудь охотники, так это их следы.

— Если это так, — заметил Гарпер, — то мы всё разузнаем у самого Баренса.

В это время вой Поппи все усиливался. Собака так жалобно завывала, что привлекла к себе и остальных собак, которые, усевшись вокруг, составили довольно неприятный воющий хор.

— Нет, господа, — взволнованно сказал Робертс, — Поппи не ошибается: здесь убит не олень, а человек!

— Уверены ли вы в этом? — спросил Куртис.

— А вот сейчас осмотрим следы вплоть до реки, может, все и выясним.

Охотники согласились с мнением старого фермера и медленно двинулись к реке, тщательно рассматривая малейшие отметины на грунте.

— Вот где сложили ношу! — сказал Робертс, дойдя до смятых какой-то тяжестью тростников. — Отсюда, по-моему, она была сброшена в реку.

Куртис встал на колени, чтобы внимательнее изучить следы, как вдруг поднялся, сильно побледнев.

— Это был человек! — сказал он. — Вот тут отпечаток пуговицы, а здесь руки. Джентльмены, здесь совершено убийство! Так как теперь уже поздно, и наши поиски вряд ли увенчаются успехом, я предлагаю отправиться на ночь к Баренсу, хорошенько заметив это место, а наутро продолжить расследование. Итак, в дорогу!

Изрядно утомленные, охотники без возражений сели на лошадей, переехали вброд Литл Джен и поскакали к Баренсу, или старому болтуну, как его прозвали соседи.

Баренс, уже уведомленный подоспевшим чуть ранее Ассовумом о прибытии охотников, поджидал их, стоя на крылечке своего дома. Индеец сидел тут же, занятый просушиванием своих мокасин. Лет пять назад старик Баренс, внезапно появившийся в Арканзасе, поселился в северных местностях этого штата среди невылазных болот. Чем он занимался тогда, никто не знал, да и сам фермер, вскоре покинувший те места и перебравшийся ближе к Фурш Лафав, не любил распространяться об этом. Поговаривали порой о страсти Баренса к чужим лошадям, но вся последующая, вполне безукоризненная, жизнь, да и полная невозможность заниматься кражею коней там, где их практически не было, говорили за то, что распускаемые слухи — всего лишь наветы завистников мирной жизни фермера. Единственным недостатком Баренса было лишь одно его пристрастие, которое Робертс вежливо назвал «грешить против истины». Это, однако, не мешало Баренсу сохранять самые дружеские отношения с окрестными фермерами, снисходительно выслушивавшими невероятные рассказы об его охотничьих похождениях.

Для пропитания своего и семейства, состоявшего из жены, двух дочерей и сына, уехавшего, впрочем, по неизвестным причинам из Арканзаса года за два до описываемых событий, Баренс разводил скот, засевал небольшой участок земли маисом и держал нескольких лошадей, находя, однако, что число их могло бы быть и побольше, но что атмосфера Арканзаса не слишком-то благоприятствует этому последнему занятию.

Дом Баренса ни в каком случае нельзя было назвать изящным. То была простая бревенчатая хижина, с крышей из грубых необструганных досок, покрытых дерном и камнями, да и вся жизнь, какую вел старик со своим семейством, мало чем отличалась от жизни обыкновенных, небогатых фермеров Арканзаса.

К прибытию охотников каждый член семьи был занят кое-какими хозяйственными работами. Под навесом какой-то человек пилил дерево на поленья. Одна из дочерей доила корову за плетеной из ветвей изгородью, тогда как другая, — черноглазая красавица, — держала теленка, мешавшего доенью. Где-то хрюкали свиньи, блеяли овцы. У изгороди несколько орлов-стервятников, видимо, почуявших запах падали, оглашали воздух пронзительными, неприятными криками.

Опытный глаз Робертса, только что показавшегося из-за поворота дороги, сразу подметил все эти подробности обычной картины сельской жизни.

— Ну, Баренс, вы должны простить меня! — закричал он хозяину. — Я, признаться, думал, что все ваши рассказы об удачных охотах — выдумка, но эти милые птички доказывают противное, и нам, значит, не придется ночевать на пустой желудок, как я предполагал раньше. А может быть, стервятники собираются клевать какую-нибудь павшую корову?