Джон Данн - На Диком Западе. Том 2

Индеец на минуту вышел и вскоре он вернулся с большой охапкой сухих ветвей, листьев и хвороста.

Теперь Роусон, знакомый с обычаем индейцев Дальнего Запада, понял, какую казнь готовит ему краснокожий. Судорожно забился он на земле, стараясь освободиться от пут. Бессильная злоба и ужас исторгли у него из уст проповедника жуткий крик, но индеец и не думал унимать его, хотя легко мог сделать это, заткнув ему рот какой-нибудь тряпицей.

Напротив, стоны пленника звучали в ушах Ассовума как самая приятная музыка. Теперь только он мог вполне удовлетвориться мщением и с каким-то дьявольским наслаждением упивался стонами своей жертвы.

Затем краснокожий зажег огонь, и через несколько минут яркое пламя большими языками стало лизать стены хижины, окружив ее каким-то грозным сверкающим кругом. Вопли ужаса несчастного Роусона раздавались все сильнее и сильнее среди лесной чащи, но Ассовум по-прежнему спокойно относился к ним и только старательно поддерживал огонь, скоро окончательно охвативший всю хижину и находившегося в ней Роусона.

Когда жар стал нестерпимым, индеец вышел из хижины и, размахивая томагавком, запел победную торжествующую песнь, все время держась около входа. Отчаянные вопли Роусона, доносившиеся из хижины, сливались с треском пылавшего строения и песнью дикаря в дикую душераздирающую какофонию.

Густыми клубами поднимался дым среди весело зеленевших древесных крон, но, теряясь в них и не находя выхода вверх, медленно расплывался по лесу.

Вопли Роусона стали еще пронзительнее, но победная песнь краснокожего заглушала их и звучала все громче и громче. Такой хаос диких звуков напугал даже лесных обитателей, и белка, притаившаяся в ветвях, почувствовала ужас и стала искать себе более спокойного пристанища.

Наконец, громкий треск возвестил о падении кровли; искры взлетели снопом, облако дыма закружилось над пламенеющим костром; раздался еще один отчаянный вопль и замер в воздухе…

Мщение совершилось.

В этот момент солнце исчезло за горизонтом, окрашивая багровым отблеском отдаленные вершины гор. День сменился ночью, но Ассовум все еще бродил вокруг догоравших остатков хижины. Размахивая томагавком, он повторял дикий я однообразный напев, который выражал всю душевную радость, испытываемую дикарем при сознании о достойном возмездии за смерть возлюбленной Алапаги.

Пока Ассовум упивался долгожданной местью, в доме Робертсов царили мир и тишина. Успокоенная миссис Робертс хлопотала по хозяйству, угощая прибывших вместе с ее мужем и дочерью Баренса и Гарпера.

Против обыкновения, последние не старались перещеголять друг друга рассказыванием различных необыкновенных историй и приключений, а наперерыв старались успокоить и утешить взволнованную, еще неоправившуюся от волнений предыдущих дней Мэриан. Однако счастливый исход всей истории, полная свобода, полученная благодаря стараниям и отваге ее дорогого Брауна, сделали свое дело лучше всяких искусственных мер. Мэриан чувствовала себя все лучше и лучше, только по временам с нетерпением поглядывала на дорогу, дожидаясь приезда любимого, с которым ее не разлучало теперь данное другому обещание.

— Как вы думаете, чем окончится суд? — спросил Гарпер. — Пожалуй, регуляторы вздернут на веревку не одного молодца из шайки!

— Конечно! — отозвался Робертс. — Да и поделом! Впрочем, Браун собирался тотчас же после окончания суда приехать ко мне и рассказать все, как было, а кстати, и навестить наших дам! — прибавил старик, лукаво посмотрев на зардевшуюся при упоминании о Брауне дочь.

— Ба, да это не он ли и скачет? — произнес Гарпер, высовываясь в окошко. — Так и есть — он! Ишь, как несется!

Действительно, спустя некоторое время к ферме подскакал на взмыленной лошади командир регуляторов и, соскочив с лошади, вошел в дом, дружески здороваясь с находившимися там.

— Мистер Робертс, у меня к вам очень серьезное дело! — сразу начал Браун. — Раньше я не считал ни нужным, ни возможным говорить об этом, но теперь пользуюсь первой подходящей минутой, чтобы сказать вам то, что считаю необходимым! Мистер Робертс, я давно люблю вашу дочь и прошу у вас ее руки!

— Отчего же вы раньше ничего не говорили, если давно ее любите? — степенно осведомился Робертс. — Поверьте, я очень рад вашему предложению и думаю, что дочь тоже не опечалится. Я давно замечал вашу взаимную симпатию. Очень рад, повторяю, но что бы вам сказать об этом пораньше?

Браун, взволнованный торжественной минутой, с чувством пожал протянутую ему руку.

— К чему повели бы слова? — откровенно сказал он. — Я опоздал и не имел права ни становиться другому поперек дороги, ни жаловаться!

— А в то время этот прохвост, этот негодяй… чуть было не стал мужем моей чудной Мэриан!

— Не вспоминайте больше о нем, он понес уже заслуженное наказание! — возразил Браун. — Мне довольно вашего согласия на мой брак с Мэриан, а все остальное я готов навсегда забыть!

— Да, вот вы теперь спрашиваете моего согласия, а когда дело шло с Роусоном, у меня никто но потрудился спросить! — с укоризной сказал старик, искоса взглянув на жену.

— Робертс, как тебе не стыдно! — только и могла сказать хозяйка, чувствовавшая, конечно, свою неправоту.

— Ну, ладно, ладно! Следует теперь узнать, что скажет Мэриан! — ответил Робертс, покачав головою. — Какого она мнения относительно тех планов, которые вы строите о своей и ее будущности? Как ни толкуй, а все-таки это ближе всех касается ее!

— Батюшка! — воскликнула молодая девушка, обвивая шею отца руками и скрывая у него на плече свое зардевшееся личико.

— А, вот оно что! — весело произнес старик. — Здесь, значит, дует благоприятный ветер. Мне на самом деле кажется, что вы не сегодня успели потолковать об этом вопросе!

— А что скажет миссис Робертс? — спросил молодой человек, подходя к хозяйке дома.

— Берите ее, я вам смело вручаю судьбу Мэриан. Она вас любит, а я уже потеряла право выбирать ей мужа!

— Матушка, ради Бога, не думайте так! — с укоризной воскликнула Мэриан. — Предлагая мне брак с Роусоном, вы, конечно, были уверены, что я буду счастлива!

— Бог свидетель тому, что я именно так и думала. Кто же мог предполагать, что он окажется таким мерзавцем? Один Господь может знать душу человека!

— Благодарю вас за все, дорогие мистер и миссис Робертс. Поверьте, я постараюсь сделать вашу дочь счастливой, и вам никогда не придется раскаиваться в том, что доверили ее мне!

— Послушай, дружище! — вмешался Гарпер. — Кажется, ты должен был бы спросить разрешения у своего дяди! Право, можно подумать, что у тебя вовсе и нет старого родственника!