Карл Май - Виннету – вождь апачей [litres]

При моем братании с Виннету я должен был пить его, а он мою кровь. Мы встали по обе стороны гроба. Инчу-Чуна взял руку Виннету и, обнажив ее по локоть, сделал на ней маленький надрез. Несколько капель крови потекли в одну из приготовленных чаш с водой. Ту же операцию он произвел и с моей рукой, причем капельки крови с нее упали в другую чашу. Виннету была подана чаша с моей кровью, а я получил ту, в которой находилась кровь Виннету. Мы выпили содержимое: несколько капель крови, разбавленных водой Рио-Пекос. Затем вождь подал мне руку и сказал:

– Теперь ты равен Виннету, сыну от моей плоти и воину нашего народа. Слава о твоих подвигах в скором времени распространится повсюду, и ни один из воинов не превзойдет тебя. Ты станешь вождем апачей, и все племена нашего народа будут тебя почитать соответственно твоему сану.

Таким образом, неожиданно для самого себя я сделал блестящую карьеру. Недавно еще я был домашним учителем в Сан-Луи, затем стал землемером, а теперь я был возведен «дикарями» в сан вождя. Но я должен признаться, что «дикари» нравились мне значительно больше, чем те белые, с которыми мне в последнее время приходилось иметь дело. Когда Инчу-Чуна закончил свою речь, все апачи, в том числе и дети, поднялись со своих мест и в подтверждение его слов звучно прокричали «хоуг!».

Когда закрывали могилу, снова раздались звуки надгробного плача. Обряд похорон закончился лишь тогда, когда последний камень был водворен на свое место. Настало время трапезы. Инчу-Чуна пригласил меня разделить с ним еду.

Он занимал самый обширный дом уже упомянутой террасы. Помещение было убрано довольно просто, если не считать висевшей на стенах богатой коллекции индейского оружия, привлекшей мое внимание. «Прекрасный день» прислуживала нам за едой, и я нашел, что индейские блюда, которыми она нас угощала, были приготовлены с истинным мастерством. Во время еды почти не было разговоров. Краснокожие вообще охотно молчат, а в этот день уже много было сказано, поэтому решили отложить на будущее время все то, что еще осталось необсужденным.

На следующий день возвратились разведчики, преследовавшие киовов. Они донесли, что последние удалялись, не делая остановок в пути, и таким образом не выказывали намерения предпринять враждебные действия в ближайшее время. Затем наступили дни покоя, но для меня это было время, полное забот. Сэму, Дику и Вилю понравилось гостеприимство апачей, и они основательно отдохнули. Единственным занятием, которому предавался Хоукенс, были его ежедневные верховые прогулки на Мэри, которая, как он сам выражался, обучалась «тонкостям искусства» и привыкала к особенностям его езды.

Я, однако, не сидел сложа руки. Виннету взял меня в «индейскую школу». Мы часто уезжали на целый день, совершая далекие поездки, во время которых я должен был упражняться во всем, что касалось войны и охоты. Мы много блуждали по лесам, и благодаря этому я стал хорошим следопытом. Часто Виннету прятался от меня и давал мне задание отыскать его. Он делал все возможное, чтобы замести свои следы, а я усердно старался их найти. Как часто скрывался он в густом кустарнике или стоял в водах Рио-Пекос под прикрытием свисающих ветвей, наблюдая, как я его разыскиваю. Он обращал внимание на мои ошибки и показывал на своем примере, как я должен поступать, что делать и чего избегать. Это было великолепное обучение, в котором он участвовал с такой же охотой, с какой я был его учеником. К тому же ни одна похвала не сорвалась с его уст, как не коснулось моего слуха и то, что мы подразумеваем под «порицанием». Мастер ловкости и проворства, столь необходимых в жизни, он был также мастером преподавания.

Как часто я приходил домой разбитый и усталый, но и тогда мне не было покоя. Я хотел выучить язык апачей и брал в пуэбло уроки. Ншо-Чи обучала меня наречию мескалеров, Инчу-Чуна – языку ланеров, а Виннету – диалекту наваев. Так как все эти языки были родственными и не отличались обилием слов, то мое обучение проходило весьма успешно.

Когда мы с Виннету уходили недалеко от пуэбло, случалось, что и Ншо-Чи участвовала в наших вылазках. Она искренне и горячо радовалась, когда я хорошо выполнял свои задания.

Однажды, находясь в лесу, Виннету велел мне куда-нибудь удалиться и вернуться обратно по прошествии трех четвертей часа. Вернувшись и не найдя их на старом месте, я должен был найти Ншо-Чи, которая очень хорошо умела прятаться.

Итак, я отошел на значительное расстояние, обождал там назначенное время и возвратился назад. Следы обоих ушедших были вначале довольно ясны. Но затем отпечатки ног индеанки внезапно потерялись. Я, правда, знал, что у нее исключительно легкая походка, но земля была мягкая, и, безусловно, должен был сохраниться след. И все же я не находил ровно ничего, ни одного помятого или сорванного растения, хотя как раз на этом месте были обильные заросли нежного мха. Только следы Виннету были ясно видны. Но на них я не обращал внимания, так как должен был искать не индейца, а его сестру. Он наверняка находился вблизи, чтобы втайне наблюдать за сделанными мною ошибками.

Я снова и снова кружил в поисках, но не находил никаких примет.

Это было странно. Я еще раз обдумал: непременно должны были остаться следы, так как здесь ни одна нога не могла коснуться земли без того, чтобы мягкий мох не выдал ее присутствия. Коснуться земли? А что если Ншо-Чи ее совсем не касалась?

Я исследовал следы Виннету, они были глубоко вдавлены, гораздо глубже прежнего. Не перенес ли он свою сестру на руках? Таким образом, с задачей, которую он поставил передо мной, и которая, на его взгляд, была очень сложной, я справился, предположив, что Виннету перенес сестру на руках.

Благодаря ноше его следы стали глубже. Итак, мне надо было установить, в каком направлении скрылась индеанка. Но искать ее по следам на земле более не имело смысла, и я обратил внимание на другие признаки. Если Виннету проходил по лесу один, то руки его были свободны, и он без труда пробирался через кустарник. Если же при этом он нес свою сестру, то на его пути должны оказаться поломанные ветви. Я шел по следам индейца, но главное внимание обращал не на них, а на окружавшие меня заросли. И в самом деле, проходя по лесу вместе со своей ношей, он не мог отстранять ветви с дороги, Ншо-Чи тоже не догадалась этого сделать, и я постоянно находил поломанные кусты и смятые листья. Всего этого я не замечал раньше, в тех местах, где Виннету шел один.

Следы вели к лесной поляне и пересекали ее. По ту сторону поляны, вероятно, спрятались они оба, втайне довольные тем, что мне невозможно будет выполнить задание. Я мог бы просто перейти полянку, но решил застать их врасплох. Поэтому стал осторожно пробираться вокруг поляны, все время оставаясь закрытым от их глаз.