Роберт Говард - Долг стрелка

— Освободи меня, девочка! — заорал Брилл, пытаясь разорвать путы. — Я помогу тебе!

В мгновение ока она разрезала веревки. Джим обшарил глазами комнату, ища оружие, и взгляд его остановился на огромной монгольской сабле, висящей на стене. Брилл сорвал ее в тот момент, когда тонкинцы бросились на него с кинжалами. Схватив тяжелое оружие обеими руками, он поднял саблю над головой и принялся рубить направо и налево. Острое лезвие легко отсекло голову одного из слуг, другой завопил, когда его рука отделилась от плеча, остальные в страхе отступили и с криками бросились прочь из комнаты. Брилл смотрел им вслед, с отвращением думая об устроенной им резне, но тут Лала Цзу потянула его за рукав.

— Они отправились за пистолетами! — пронзительно закричала она. — Нас перестреляют, как собак! Бежать из дворца бесполезно, спрятаться можно только здесь!

Он последовал за ней по коридору. Сзади уже началась пальба. Казалось, весь дворец пришел в движение; Бриллу даже послышались хлопки выстрелов за стенами дворца — впрочем, в этом он был не совсем уверен. Маленькие ножки девушки быстро семенили по мраморному полу и, наконец, привели к винтовой лестнице. Лала Цзу без колебаний поднялась по ней. Лестница кончалась под величественным куполом.

Вслед за танцовщицей, задыхаясь от усталости, поднялся Брилл. Преследователи были ближе, чем казалось. Когда он добрался до верхней площадки и оглянулся, тонкинцы уже приближались с такой безудержной отвагой, что один из них в азарте бросил свой пистолет в лицо Бриллу. И зря. Смертоносная сабля Брилла опустилась на его голову, и череп разлетелся пополам, как яичная скорлупка. Тело покатилось вниз по лестнице, вызвав панику в рядах преследователей. Тонкинцы открыли беспорядочный огонь, но пули лишь изрешетили стены. Никто не решался приблизиться к Бриллу, боясь попасть под смертоносный удар, а тот стоял, обливаясь потом, сжимая в руке спасительную саблю.

Вдруг за стенами дворца поднялся шум. На лестнице стало неестественно тихо, и в этой тишине отчетливо стали слышны выстрелы и вопли большой толпы снаружи. Лала Цзу закричала и показала в центр площадки под куполом.

Там, на платформе, стоял прибор, похожий на огромный телескоп, труба которого выглядывает из амбразуры. Заглянув в маленькое окошко за телескопом, Брилл как на ладони увидел перед собой весь город и долину. И еще он увидел судьбу, предназначенную Хору. По склону с перевала мчалась целая орда всадников, с гиканьем и криками стреляя в скот и поджигая хижины. Передовой отряд уже осаждал огромные ворота дворца, пустив в ход такой древний и безотказный прием, как таран. Огромным бревном враги разносили в щепы драгоценный мрамор и дерево. Несмотря на все преграды, созданные Барлоу, монголы все же прорвались в долину Хора!

Внизу, во дворце, возобновился шум, и Брилл снова поднял саблю, готовясь к отражению атаки, но ее не последовало. С лестницы донеслись чьи-то пронзительные голоса, и Лала Цзу, прислушавшись, повернулась к Бриллу.

— Они говорят, что монголы скоро возьмут ворота и перережут всем глотки. Они умоляют вас спасти их, потому что думают, что вы тоже белый волшебник. Они говорят, что один монгол сумел забраться на скалу и застрелил часового на перевале, прежде чем тот успел повернуть рукоятку и загородить проход. Их так много, что они не испугались даже пауков! Их привел Тогрух Хан, который не боится магии белого человека. Они клянутся, что будут верно служить вам, если вы спасете их от монголов!

— Как же я могу их спасти? — недоуменно спросил Брилл.

— Я покажу вам!

Китаянка взяла его за руку и потащила к огромному аппарату на платформе.

— Господин всегда говорил, что воспользуется этим, если монголы прорвутся в долину. Смотрите, эта штука, как пушка, нацелена на ворота. Господин показал мне, как заставить ее работать!

— Сперва пусть они поклянутся, что не причинят нам вреда, — потребовал Брилл.

Китаянка тут же окликнула кого-то, и на ее крик явился насмерть перепуганный горожанин. Между девушкой и горожанином завязалась оживленная беседа, а внизу звучали дикие крики, раздавались тяжелые удары, и сквозь общий шум прорывались чьи-то торжествующие голоса.

— Что все это значит? — не выдержал Брилл.

— Тонкинцы хотели нас убить, но люди Хора перебили их и клянутся вам подчиняться. Не бойтесь, они сдержат слово. Скорее, ворота начинают подаваться!

Танцовщица говорила правду. Несчастные охранники, пытавшиеся удержать ворота, кинулись врассыпную, ворота распахнулись, и всадники устремились в них, предвкушая добрую добычу. Брилл прицелился и нажал на кнопку. Он ожидал взрыва и отдачи, но ничего подобного не произошло. По воротам и по собравшейся возле них орде хлестнул вырвавшийся из сверкающего дула длинный синий луч.

Результат оказался ужасающим. Сначала ничего не было видно за пеленой дыма, потом поднялся страшный крик. Ворота заполнила почерневшая масса горящих тел, которые только секунду назад были людьми и лошадьми.

Этот луч не сжег, не расщепил, а с помощью некоей ужасной силы отправил в вечность все живое, что было в воротах, после чего прорезал широкую полосу в столпившейся снаружи орде. В первые мгновения все оставшиеся в живых оцепенели, а потом с безумными криками погнали своих коней на перевал, отчаянно пытаясь покинуть проклятую долину.

Брилл безмолвно наблюдал за происходящим. То, что случилось, ужаснуло его самого. Наконец Лала Цзу коснулась его руки.

— Люди благодарят вас за освобождение и просят взойти на трон Хитон Хана, перешедший к Ак Хану, которого вы убили!

— Которого я убил? — переспросил Брилл. — Ничего себе! Ладно, скажи людям Хора, что я благодарю их от всей души, но мне нужны только лошади, еда и фляги с водой. Я хочу выбраться из этих мест, пока монголы не опомнились, и как можно скорее вернуться в Америку. Меня там кое-кто ждет!

Снаружи, там, где рассвет только что рассеял клубы тумана, наплывавшего со стороны Тихого океана, море было спокойным, но в каюте «Нахальной девки» бушевал тайфун. Тайфун этот вызвал капитан Харриган, извергавший начиненные серой богохульства и расставлявший знаки препинания тяжелыми ударами волосатого кулака по столу. В этот утренний час он осыпал проклятиями и угрозами Рахиль О’Шейн, которая в ответ верещала, не умолкая. Эта парочка так шумела, что не услышала криков на баке.

— Заткнись! — взревел капитан.

Он был широким, как дверь; распахнутая нижняя рубашка выставляла на всеобщее обозрение мускулистую грудь, волосатую, как у обезьяны. Бакенбарды капитана топорщились, глаза сверкали от ярости. Его вид мог напугать любую женщину, даже не знавшую, что перед ней Билли Харриган, контрабандист, охотник за жемчугом и (если подворачивался удобный случай) пират.