Серж Запольский - Скрываясь от гуронов

Мистер Трелони ахнул, и даже доктор не смог скрыть своего восхищения, когда перед ними вдруг открылась картина, созданная самой природой и нигде не исправленная рукой человека. Перед ними лежало пространство тихой и прозрачной воды на милю в длину и на полмили в ширину. Берега озера были неправильной формы: береговые мысы, вдававшиеся в водную гладь – с одной стороны, и извилистые маленькие бухты – с другой. Было время отлива и по обнажившемуся илу ходили, гогоча, птицы и выбирали из ила водоросли и личинок. В северной части озера стояла тёмная гора, имевшая пологие и ровные скаты и в лучах заходящего солнца очень похожая на перевёрнутый киль корабля. Над водой, трубно перекликаясь, летели жирные гуси.

– Удивительно хороший вечер для купания, – сказал мистер Трелони доктору, начиная раздеваться.

Доктор Легг только улыбнулся в ответ и последовал его примеру.

Искупавшись, довольный доктор оставил сквайра одного любоваться красотами пейзажа, а сам пошёл от озера с полотенцем на плече. Рубашку он нёс в руке, беззаботно помахивая её. Доктор улыбался – вечер, и правда, был удивительно хорош. Ближе к лагерю ему встретился Райвенук. Ирокез скользнул взглядом по обнажённой груди доктора, и тот заметил, как глаза у индейца расширились.

Доктор покосился на свою грудь и плечи, на которых, как какая-то чудовищная, непристойная татуировка перекручивались извилистые и неровные линии шрамов, нахмурился, досадуя на себя, и поспешил натянуть рубашку на своё ещё влажное тело.

У костра вовсю шло приготовление к ужину. После ужина все ждали чай, который почему-то сегодня долго не закипал, и тихо, устало переговаривались друг с другом. Потом матрос снял закипевший чайник с огня и поставил его на ковёр из опавшей сосновой хвои, на которой все сидели, и она вдруг волшебно запахла, и это было так приятно, что доктор, вдохнув полной грудью, подумал, что его усилия и лишения вознаграждены в полной мере.

Все молчали, видимо наслаждаясь этим хвойным запахом и этим тихим летним вечером, а, может быть, слушая сверчков. Капитан опустил глаза к земле и вдруг спросил:

– А вот этот ваш охотник, Джо Смит?.. Какой-то он странный.

Проводник помолчал немного, а потом ответил нехотя:

– Будешь странный, когда вся твоя семья умерла от оспы, а ты сам в этом виноват.

Джентльмены потрясённо притихли, они во все глаза смотрели на Корли, ожидая объяснения. И проводник объяснил:

– Он отвёз рубашку от больного чёрной оспой в лагерь ближайших индейцев и подарил её вождю… А потом отвёз другие рубашки в другое племя и тоже подарил вождю и самым могучим воинам племени. Сам-то он оспой уже давно переболел. И индейцы стали болеть и умирать… А потом у него самого в семье все умерли… Сначала заболела малышка, потом жена, а потом и сын десяти лет… Из всех Смитов только он один и остался…А ещё оспа перекинулась на наш посёлок, и в нём тоже умерло больше половины людей… Я думаю, эти рубашки дарились по приказу фактории. Индейцев слишком много, и дичи на всех не хватает… Идёт война за лесные угодья, а фактория на всё способна в своих подлостях.

Какое-то время никто ничего не говорил, переживая услышанное, а проводник почему-то стал откашливаться, словно собираясь с духом.

– Доктор Легг! – вдруг выпалил он. – Райвенук говорит, что вы – великий воин. Таких шрамов он никогда в жизни не видел и потрясён.

Доктор вспомнил встречу с индейцем по пути с озера и потупился, поскучнев лицом.

Корли, между тем, стал допытываться:

– Откуда у вас такие шрамы, доктор? Это следы когтей?

– Да, когтей, – едва слышно пробормотал доктор, ощущая, что жар заливает его лицо, потому что, как все рыжие, он краснел очень легко.

Тут мистер Трелони со своего места пояснил:

– Это следы от когтей льва.

– Льва? – удивлённо вскрикнул проводник, чуть ли не подпрыгнув на месте. – Мне про них много рассказывали, про этих львов! А где вы охотились на льва, доктор?

Доктор Легг потрясённо молчал, поводя зелёными глазами и отдуваясь, потом он беспомощно глянул на капитана.

– Доктор Легг охотился на львов в Африканской Гвинее пять лет назад, – ответил за доктора капитан и воскликнул: – Да ладно вам, доктор, рассказывайте, не скромничайте! Лев, действительно, был огромный… Величиной с доброго быка… Мы все здорово перетрусили тогда.

– Мой мушкет… – пролепетал доктор Легг, не поднимая глаз.

– Да не надо про мушкет, – перебил его улыбающийся мистер Трелони. – Вы про гриву расскажите и про хвост.

– Да, хвост мощный такой, – пробормотал совершенно растерявшийся доктор.

– А грива? – азартно спросил проводник, глаза которого горели, как два огня. – Грива какая?

– Грива роскошная, чистый шёлк, – уже приходя в себя, ответил доктор. – Редкого овсяного цвета.

И тут раздался голос Райвенука, который спросил у Корли что-то на своём наречии.

– Он спрашивает, кто такой лев, – объяснил проводник.

Джентльмены замялись, не зная, что сказать. Доктор Легг нашёлся первым.

– Объясните ему, что это рысь величиной с гризли, с лошадиной гривой и длинным-предлинным хвостом, ударом которого она может запросто свалить с ног молодого и сильного воина, – сказал он.

И тут Райвенук вдруг заговорил по-английски.

– Нет! – воскликнул ирокез гортанным голосом своего племени, вскакивая на ноги. – Таких больших рысей не бывает!.. Скорее трава зацветёт цветами, чем я поверю в это!

У костра все онемели, а доктор Легг очень убедительно сказал, делая индейцу знак рукой, чтобы тот сел на место:

– Ну, хорошо… Величиной с молодого гризли, не матерого.

Райвенук медленно опустился на землю, во все глаза глядя на доктора.

– А лапы? – продолжил расспросы Корли. – Лапы большие?

Доктор Легг развёл руками, показывая, и ответил:

– Лапы – вот какие.

Тут все почему-то потрясённо замолчали – и те, кто шкуру льва доктора Легга никогда не видел, и те, кто видел её чуть ли не каждый день. Наконец, Платон, который, как всегда широко улыбался, откашлялся и произнёс каким-то странным, словно бы спёртым, голосом:

– Шкура этого льва лежит теперь в гостиной доктора Легга на самом почётном месте.

И все снова потрясённо затихли, а потом Индеец Корли стал рассказывать про то, как однажды он подстрелил огромную рысь, и тоже принялся разводить руками, а дальше, как это часто и бывает в таких случаях, кто-то ещё и ещё про что-то рассказывал и разводил руками, и все снова удивлялись, и спрашивали про оружие и количество шагов, и были исключительно друг другом довольны.

Кончился этот вечер тем, что все, кроме доктора Легга и Райвенука, пошли спать. Доктор и ирокез остались у костра и тихо разговаривали. Светила луна, вдали негромко и как-то лениво ухала ночная птица, и в этой тишине вахтенный у своего костра ясно слышал, как доктор Легг, утвердительно кивая головой, время от времени повторял Райвенуку: