Уилл Генри - Золото Маккены

— Боже мой, Фрэнси, — сказал он хрипло, — ты шутишь. Ты не веришь ведь, что всё дело только в том, чтобы спуститься да собрать всё золото из-под дёрна! Послушай, во имя любви Господней выбрось ты эти мысли из головы, Фрэнси. Это беда. Это чёртова грязная, смертоносная ложь. Разве ты не знаешь? Разве не слышишь, что я говорю? Эти люди, среди которых мы находимся, убьют тебя. Ты видела, как они это делают. Перережут горло, или разобьют голову, или пристрелят в живот, в спину, быстро, так что не успеешь вымолвить «buenas dias» или «adios» . [29] Здравствуйте, до свидания (исп.). Ну же, ты ведь знаешь это! Поразмысли же!

Фрэнси поглядела на него, её серые глаза пылали огнём.

— Глен, — сказала она. — Я хочу видеть всё это золото. Хочу взять в руки. Ощутить его. Хочу обладать им. Ты иди. Уходи. Малипаи не даст Пелону меня обидеть. Всё будет со мной в порядке.

Маккенна помотал головой, его рыжая борода побеждённо упала на грудь.

— Нет, — сказал он. — Малипаи не даст Пелону тебя обидеть, как не дам и я. Мы едем дальше.

Он увидел — её глаза зажглись удовольствием при виде его капитуляции, и он не сдержал трепета, охватившего его, когда она протянула и взяла обе его руки в свои. Всё ещё может быть хорошо, сказал он себе. Он ещё сможет что-нибудь придумать. В следующий миг знакомый грубый голос посоветовал ему так и поступить.

— Хорошо сказано, амиго, — одобрил Пелон, выходя из-за скалы, у которой они сидели. — Ты принял мудрое решение. А также искренняя благодарность вам, чикита. — Он поклонился Фрэнси. — У вас больше рассудительности, чем у вашего друга. Ты разочаровал меня, Маккенна.

Маккенна проглотил свой гнев и страх, и досаду одним глотком пересохшего горла.

— Я разочарован сам в себе, Пелон, — проговорил он. — Я ослабил внимание к тебе. Это роковая ошибка.

— Как всегда, — подтвердил бандит.

Они поглядели друг на друга.

Наконец Пелон заговорил:

— Пойдём назад, к огню. Там тебе будет удобнее переждать холод ночи, в ножных кандалах.

Маккенна, двинувшийся было к огню, остановился как вкопанный.

— Опять кандалы? — спросил он.

— Ну, конечно же, — ответил Пелон. — А как же иначе?

Голубые глаза Маккенны стали холодны. Он вышел вперёд и молча встал перед Пелоном.

— Вот что, — сказал он — Если ты попробуешь надеть на меня эти железки, ты сделал свой последний шаг к Сно-Та-Хэй. Завтра сам пойдёшь проводником. Будешь показывать путь к золоту Адамса. Сам найдёшь Потайную Дверь. А также Z-образный спуск. Я не двинусь с тобой ни на шаг.

— По-прежнему остаётся девушка.

— Я о ней и думаю.

— И что ты о ней думаешь?

— Как её спасти.

— И как же?

— Так же, как думал спастись Вислоухий.

— Ты это всерьёз? Это твои условия?

— Да, приведу тебя к Потайной Двери. Ты дашь нам две лошади и ружьё. Себе забирай золото. Мы двинемся по дороге к Грантсу и форту Уингейт.

Пелон разглядывал его в течение долгой, напряжённой минуты. Он покачал головой, не в силах поверить услышанному.

— Ты отдашь свою долю золота за эту тощую штучку? Эту костлявую куру. Это незрелое дитя, которое думает, будто Малипаи станет её защищать?

— Да.

— Маккенна, дорогой старый приятель, ты спятил.

— Нет, не спятил. Вот потому-то я и иду на сделку.

— Что? Ты всё ещё думаешь, я причиню тебе зло? Тебе, который довёл меня почти до золота Адамса?

— Каков же твой ответ, Пелон? Две лошади и ружьё. Когда достигнем Двери.

— Мы и так её найдём.

— Валяй!

— Я могу тебя провести. Пообещать лошадей и ружьё. А потом не дать.

— Ты передаёшь мне их завтра утром. Прежде чем мы выедем.

— Но тогда я должен буду довериться тебе!

— Конечно.

От костра поднялся великан Хачита и стал двигаться по направлению к ним. Во тьме, возле лошадей лениво обозначился Юный Мики Тиббс, также продвигаясь к ним.

— Ладно, — сказал Пелон быстро. — Я это сделаю. Не стоит говорить остальным, а?

— Только до завтра. Но ружьё я получаю сейчас.

— Ты ведёшь грабительский торг.

— Нет, всего лишь учитываю личность своих коллег-купцов.

— Верно, верно. Ладно, согласен. Пойдём.

Они вернулись к огню, и Пелон заставил Малипаи достать из кучи вещей, сложенных на грузовом седле, старый заржавленный карабин спенсер, принадлежавший Маккенне. Морщинистая скво подошла с оружием и передала его золотоискателю.

— Я рада вернуть его, — сообщила она. — Всё дело в этих чёртовых голубых глазах.

— В чём дело? — потребовал Юный Мики, перехватывая руками на грубо починенном прикладе своего винчестера.

— Мы все — равноправные партнёры, — сказал Пелон, поднимая собственное ружьё.

Юный Мики обдумал это.

Глен Маккенна при всеобщем безмолвии потянул затвор из казённика спенсера и проверил патроны. Ни один не был вынут. Он толкнул зарядное устройство назад.

Юный Мики оскалился, обнаруживая волчий клык.

— Конечно, — прошепелявил он. — Разве всё не так, как я говорил там в Яки-Хиллз?

— Абсолютно так, — заметил Пелон Лопес.

— Все за одного, один за всех, — пробормотал Глен Маккенна. — Да здравствуют три мушкетёра!

Они ехали уже два часа. Солнце только что начало подбираться к верховьям каньона. Как и следовало по легенде, дно в каньоне было столь узким, что длиннорукий всадник мог дотронуться до обеих стен. Выехав на рассвете, они проследовали через тесный вход и обнаружили тыквенные побеги, древние оросительные канавки — асекийас и обрушенные подножья стен — адобе в деревне предков. Теперь все пристально вглядывались вперёд в поисках следующей приметы — Почты Апачей.

Возбуждение росло. Тропа, неуклонно поднимавшаяся с самого начала, теперь круто пошла вверх, все переглянулись, а сердца забились сильнее. Был ли это «крутой подъём», о котором говорил Адамс и который выводил тропу из каньона на «дурные земли»? Вырвутся ли они из этой глубокой дыры наверх, чтобы увидеть то, что видели тридцать три года назад Адамс, Брюйер и Дэвидсон — широкую равнину, испещрённую лавовыми выбросами? С низкорослым сосновым лесом? С кремнистыми поверхностями, взметёнными и взъерошенными, словно старая смятая постель?

Окажется ли всё это на месте, или они увидят только поросль чапарраля и медвежьей травы, такой, как находят на макушках тысяч каньонов в этом краю? Через минуту всё станет ясно.

Фрэнси, скакавшая, по настоянию Глена Маккенны, рядом с ним, была взволнована. Она раскраснелась, глаза её сияли. Дыхание было быстрым и прерывистым. Маккенна обнаружил, что его собственное дыхание становится всё тяжелее с каждым шагом коней, и дело было не в высоте над уровнем моря. То была лихорадка Адамса.

Он оглянулся, убеждаясь, что порядок марша оставался таким же, каким был установлен по его требованию. Он прекрасно понимал, что каждая примета, узнанная сегодня, увеличивала одну опасность: Пелон может решить, что остаток пути он способен проделать без помощи Глена Маккенны с его памятью, запечатлевшей песчаную карту старого Энха. И по виду открытого пространства Маккенна мог видеть, что они подъезжают к возвышенности, именуемой Почтой Апачей, в точности так, как передавал Адамс. Проверка местоположения спутников успокоила его только на краткий миг.