Уилл Генри - Золото Маккенны

— Пусть, — прошептала она Глену Маккенне. — Мне так нравится.

У шотландца перехватило дыхание, и мысли приняли было совсем иное направление. Пришлось сделать над собой усилие. Усадив девушку на камень, Маккенна сказал:

— Теперь так: делай вид, что разговариваешь со мной так, как только что разговаривала. Но — только понарошку. Потому что речь пойдёт о жизни и смерти…

Он быстро рассказал ей об опасности, которой они подвергаются, и о старой дороге — о последнем шансе вырваться на свободу. Он уже принялся излагать подробный план побега, как девчонка, возбуждённо поблёскивая глазками, выпалила:

— Но, Глен, я вовсе не хочу убегать! В последние два дня я много говорила с Маль-И-Пай и теперь ни за что в мире не откажусь попасть в каньон! Настоящее золото! Куски, кусищи, глыбы и глыбищи — прямо на золотом песке! Маль-И-Пай говорит, там всё усеяно самородками. Ты только прикинь! За тридцать лет там не было ни единой живой души. И вот мы почти дошли, золото почти у нас в руках. Осталось только войти в каньон и подобрать его. Мы разбогатеем, Глен! Сможем пожениться, иметь столько детей, сколько захотим, посылать их в лучшие школы и даже колледжи… А ты хочешь уйти? От этих деньжищ? Когда они сами лезут в руки? От всего этого золота?..

И её голос, сорвавшийся на визг, заставил Маккенну содрогнуться.

Эта девчонка заразилась лихорадкой. Золотой лихорадкой. И болезнь — в самой что ни на есть тяжёлой форме.

— Боже мой, Фрэнчи, — сказал старатель хрипло, — ты не можешь… Нельзя же действительно верить в то, что всё это будет так просто. Послушай, заклинаю тебя всеми святыми. Выкинь эту дурацкую мысль из головы. Слышишь, Фрэнчи? Ничего хорошего не выйдет. Ты что, меня вообще не слушала? Люди, с которыми мы едем, убьют тебя! Они перережут тебе глотку, или размозжат тебе голову, или пустят пулю тебе в живот — да так быстро, что не успеешь сказать ни «здрасте», ни «прощай». Теперь понимаешь?! Если нет, то самое время подумать!

Фрэнчи посмотрела на него. Её глаза пылали.

— Глен, я хочу увидеть это золото. Хочу запустить в него руки. Почувствовать его. Набить им дорожные сумки, карманы, всё-всё… Ты хочешь уйти? Уходи. Всё равно Маль-И-Пай не позволит Пелону меня тронуть. Так что со мной всё будет в порядке.

Маккенна сокрушённо покачал головой;

— Конечно же, Маль-И-Пай не позволит Пелону причинить тебе вред. Как и я. Поедем дальше.

Маккенна увидел, как вспыхнули её глазки, когда он сдался. И не смог удержать томной дрожи, когда она потянулась к нему и взяла его руки в свои. «Может быть, всё и обойдётся, — сказал он себе. — Может, что-нибудь придёт в голову…» Но в следующую секунду раздался хриплый голос:

— Отлично сказано, амиго!

Пелон вылез из-за камня, на котором примостилась парочка.

— Ты сделал правильный выбор. А тебе, чикита, особенное спасибо, — он поклонился Фрэнчи. — У тебя ума больше, чем у твоего приятеля. Ты меня разочаровал, Маккенна.

— Я сам себя разочаровал, — ответил старатель. — Не следовало сводить с тебя глаз. Непростительный промах!

— Верно, — подтвердил бандит.

Они смерили друг друга взглядами.

Наконец Пелон заговорил:

— Давайте вернёмся к костру. Там намного удобнее переносить холод железных кандалов.

Маккенна, который двинулся было к костру, резко остановился.

— Снова кандалы? — спросил он.

— Разумеется, — пожал плечами Пелон. — А что ты предлагаешь?

— Предложения кончились, — процедил Глен. — Если ты нацепишь на меня эти железки, то сам поведёшь отряд. Покажешь им путь до каньона. Отыщешь Потайную Дверь. Спустишься по извилистой тропе. А я больше шага не сделаю.

— Остаётся девушка…

— Именно о ней я и думаю.

— Что же именно?

— О том, как её спасти.

— Как?

— Так, как Кривоух хотел спасти себя.

— Хочешь заключить новую сделку?

— Да. Я доведу тебя до Потайной Двери. Вы дадите нам двух лошадей и винтовку. Золото — вам. А мы уедем по дороге, ведущей к Форту Уингейт.

С минуту Пелон изучал старателя. Потом, словно не веря, потряс головой:

— Хочешь отдать свою долю золота за этого тощего цыплёнка?

— Да.

— Маккенна, дружище, ты просто спятил!

— Нет, не спятил, потому и заключаю сделку.

— Что? Ты считаешь, что я смогу причинить тебе зло? Тебе, который почти что привёл меня к Золотому Каньону?

— Две лошади и ружьё. Когда дойдём до прохода.

— Мы и так его найдём.

— Иди. Ищи.

— Я могу тебя обмануть. Пообещаю сейчас и лошадей, я оружие, а потом не отдам.

— Дашь их утром. Прежде, чем выйдем.

— Но тогда уже я не смогу доверять тебе!

— Придётся.

Огромный апач встал со своего места возле костра и двинулся к ним, а из полутьмы выступил Молодой Микки Тиббс и тоже направился к троице.

— Хорошо, — быстро сказал Пелон. — Договорились. Совершенно не обязательно объяснять всем остальным, не правда ли?

— По крайней мере, до завтрашнего утра. Но тогда ты отдашь ружьё этой ночью.

— Прямо грабёж какой-то…

— Да нет, просто не хочу получать лишние проценты.

— Ладно-ладно, договорились. Пошли к огоньку.

Они вернулись к костру, и Пелон приказал Маль-И-Пай отыскать в куче лагерного барахла старый «спенсер» Маккенны. Скво подошла с ружьём к старателю и подала его с кивком:

— Мне приятно это сделать. Ох, уж эти твои голубенькие глазки…

— Что там ещё? — вскинулся Микки, покрепче сжимая кое-как скреплённое ложе винчестера.

— Теперь мы все равны, — сказал Пелон, в свою очередь вскидывая ружьё.

В установившейся тишине Глен Маккенна открыл затвор и проверил, на месте ли патроны. Ни один не пропал. Он вернул затвор на место.

Микки обнажил свой волчий клык.

— Ну, конечно, — прошепелявил он. — А разве я не об этом говорил тогда, в Яки-Хиллз?

— Именно об этом, — буркнул Пелон.

— Один за всех, все за одного, — пробормотал Глен Маккенна. — Прямо-таки «Три мушкетёра»…

Ехали уже два часа. Солнце только-только встало над краем каньона. Каньон, точно по легенде, оказался настолько узким, что всадник мог коснуться его стен, просто вытянув руки. С рассветом они увидели в начале тропы долгожданные тыквенные плети, старинные оросительные каналы и полуразрушенные основания древних глинобитных жилищ. И теперь все с нетерпением ждали появления следующего знака: Апачского Почтового Ящика.

Возбуждение нарастало. Дно каньона, неуклонно поднимавшееся вверх, вздыбилось чуть ли не отвесно, и все переглянулись, почувствовав, как затрепетали сердца. Неужели — тот самый «рывок вверх», который, как рассказывал Адамс, делает узенькая тропка, переходя в более широкую дорогу? Неужели сейчас они вырвутся из этой узкой щели и увидят наконец то, что Адамс, Брюер и остальные увидели тридцать три года назад? Усеянный вкраплениями лавы склон с чахлыми сосенками? Землю в каменных морщинах, что похожа на смятую постель? Или же очередной склон, уступы которого поросли медвежьей травой — такой же, как в сотнях и тысячах каньонов в этих землях? Ещё несколько минут, и…