Джеймс Купер - Зверобой

— Да зачем нам бежать, Юдифь? — простодушно спросила Гэтти. — Индейцы, я уверена, не сделают нам зла.

— Тебе бояться нечего, я знаю, добрая Гэтти, но ирокез не будет снисходителен ко мне.

Началась настоящая погоня с одной и бегство с другой стороны. Сначала обе стороны не употребляли слишком больших усилий, рассчитывая обоюдно на трудность и продолжительность предстоящей охоты. Подобно двум военным судам, приготовляющимся к битве, две миниатюрные лодки, казалось, хотели прежде убедиться в своей относительной скорости, чтобы с нею сообразовать свои взаимные усилия. Вскоре, однако, гуроны убедились, что молодые девушки гребут отлично и что им со своей стороны нужно употребить всю ловкость и проворство.

При начале этой ловли Юдифь направила свой побег к восточному берегу со смутной надеждой укрыться в случае крайней нужды в лесу. Но по мере приближения к земле она убедилась, что шпионы замечают все ее движения, и эта мысль сама собою исчезла из ее головы. Оставалась одна надежда утомить своих преследователей разными эволюциями на открытой воде. С этой надеждой она еще раз устремилась к центру озера, и в ту же минуту ирокезы удвоили свои силы. Обоюдное соперничество возрастало с каждой минутой. Через полмили быстрой гонки обе стороны утомились до того, что одновременно почувствовали настоятельную необходимость в отдыхе и на минуту бросили весла. В этот короткий промежуток ирокезы обратились к такому средству, которое едва не привело в отчаяние дочерей Пловучего Тома. Они решились время от времени сменять друг друга, и так как их было трое, то не оставалось никакого сомнения, что этой сменой рано или поздно они утомят молодых девиц, принужденных работать беспрерывно. Гонка возобновилась, и через несколько минут индейцы приблизились к девушкам на такое расстояние, что Юдифь, приведенная в отчаяние, уже решилась отдаться в плен. Мысль, что это обстоятельство соединит ее с Зверобоем в ирокезском стане, поддерживала эту решимость; в то же время пришло ей в голову, что, оставаясь на свободе, она может употребить в его пользу более надежные средства, которые еще прежде рисовались в ее пылком воображении. Воодушевленная этой надеждой, она собрала все свои силы и после нескольких удачных маневров снова оградила себя значительным расстоянием от упорного преследования индейцев. Ирокезы в свою очередь, выведенные из терпения, усилили свою деятельность, но так неудачно, что после нескольких взмахов одно из их весел переломилось. При этом радостный крик невольно вырвался из груди обеих девушек, которым было ясно, что троим мужчинам, оставшимся при одном весле, никогда не догнать их легкого челнока. Еще яснее эта мысль представилась индейцам, и они отказались от преследования. Оставив девушек, продолжавших быстро плыть на юг, ирокезы поворотили к замку и через несколько минут высадились на платформу. Опасаясь, что в замке могут быть отысканы новые весла, обе сестры деятельно продолжали свой путь до тех пор, пока не удалились на безопасное расстояние от нового преследования. Индейцы, повидимому, не имели этого намерения, потому что через час их лодка, наполненная их соплеменниками, отчалила от замка и направила свой путь к противоположному берегу.

Девушки успокоились и с отъездом индейцев скоро убедились, что в самом ковчеге их могут ожидать только друзья. Юдифь поворотила челнок к замку, принимая на всякий случай всевозможные предосторожности. Она прежде всего объехала вокруг здания и с удовольствием увидела, что в нем не было никого. Причалив лодку к палисадам, обе девушки взошли на платформу.

— Осмотри хорошенько комнаты, Гэтти, и скажи мне, что увидишь. Может-быть, там есть еще ирокезы. Тебе они не сделают вредд. А я буду ожидать и немедленно опять отчалю от замка, если ты дашь знак о присутствии дикарей. В беззащитную девушку, надеюсь, стрелять они не станут.

Гэтти исполнила желание сестры и через минуту воротилась на платформу, объявив, что опасности нет никакой.

— Я прошла по комнатам, — сказала Гэтти. — Все они пусты, кроме батюшкиной комнаты. Батюшка спит, хотя не так спокойно, как хотелось бы.

— Не случилось ли с ним чего-нибудь? — воскликнула Юдифь.

Гэтти немного замялась и с робостью осмотрелась вокруг, как-будто опасаясь, чтобы кто-нибудь из посторонних не расслышал ее речей.

— Ты знаешь, Юдифь, что с ним бывает иной раз? Он не знает и сам, что делает или говорит, если немного подвыпьет. Теперь он подвыпил.

— Странно, моя милая, очень странно. Неужели он пьянствовал вместе с дикарями и угощал их в своем доме? Неприятно дочерям видеть родного отца в таком безобразном виде. Мы войдем в его комнату, когда он проспится.

Но глубокий стон, донесшийся из комнаты, изменил их мысли. Обе сестры вбежали в спальню отца. Старик Гуттер сидел на полу, прислонившись плечами к стене. Голова его была опущена на грудь. Юдифь быстро подскочила к нему и сорвала полотняный колпак, покрывавший его голову до плеч. Окровавленное, дрожащее, красное мясо, обнаженные мускулы и вены явились несомненным доказательством, что старик Гуттер был оскальпирован, но еще жив.

Легко представить весь ужас, который должны были почувствовать молодые девушки при этом неожиданном и страшном зрелище. Оправившись от первого потрясения, они перевязали изуродованную голову, смыли кровь на лице отца и, словом, оказали ему всевозможные услуги.

Через некоторое время старик Гуттер уже мог кратко передать все, что с ним произошло. В самом начале борьбы с гуронами он схватился с их начальником, и тот, после бесполезных усилий овладеть своим противником, пырнул его ножом. Это случилось в то мгновение, когда дверь с шумом отворилась и Гэрри выскочил на платформу. Вот почему ни гуронский вождь, ни Гуттер не принимали в дальнейшем никакого участия в борьбе. Воротившись в замок после неудачного преследования белых девушек, гуроны поспешили содрать кожу с черепа их отца, но так, однако, чтоб он мог прожить несколько времени после этой варварской операции, томимый ужасными страданиями. Могло случиться, что старик Гуттер пережил бы свои муки и был со временем здоров, если б его только оскальпировали, но удар ножом нанес ему смертельную рану.

— О, Юдифь, милая Юдифь! — воскликнула Гэтти после того, как раны были перевязаны. — Всю свою жизнь отец мой добивался чужих волос. Где же теперь его собственные волосы?

— Перестань, сестрица! Отец открывает глаза и может нас услышать.

— Воды! — вскричал Гуттер, делая над собою отчаянное усилие, и голос его для умирающего человека был еще довольно тверд. — Воды, глупые девчонки! Неужели вы дадите мне умереть от жажды.