Норман Фокс - Злые земли

Тогда она поняла, как были напряжены ее нервы. Это мысли о предстоящей войне с бедлендерами взвинтили ее. Но, конечно, ни один бедлендер не заявится сюда средь бела дня… Потом подумала — Джесс! Бросилась к окну — и увидела Фрума, тяжело слезающего с лошади.

В прошлый раз он был здесь больше месяца назад. Так он проявлял уважение к ее невысказанному желанию быть одной. Он не забывал о ней, заботился, чтоб у нее всегда были припасы, иногда посылал весточки с наездниками, которые привозили эти припасы. Но! теперь явился сам — и она раскрыла перед ним дверь.

— Доброе утро, — сказал он, снял шляпу и вошел внутрь.

Она удивилась, заметив, что он похудел и выглядит устало. Под глазами тени, кончики усов опали вниз. Что-то случилось с ним за последние недели. Она невольно пожалела его.

— Не хотите ли присесть? — сказала она.

Он покачал головой. Куда девалась его былая заносчивость, решительность, этот вид римского сенатора?.. Он оглядел классную комнату.

— Я вижу, ты тут удобно устроилась, — сказал он. — Нужно тебе что-нибудь еще?

«Да! — мысленно воскликнула она. — Мне нужно, чтобы я могла больше доверять вам!» Но вслух сказала:

— Ничего, благодарю вас. Здесь был Чарли Фуллер вчера вечером.

— Я полагаю, Чарли рассказал тебе, что случилось в Майлс-Сити. И как настроен Синглтон.

— Рассказал.

Фрум покачал массивной головой.

— Шэд мечется с ранчо на ранчо. Скоро он поднимет целую армию.

— И никак нельзя это остановить?

— Шансы очень малы, — вздохнул он. — Я, правда, стараюсь выжать все возможное из этих шансов.

— Но вам вовсе не обязательно делать то же самое, что делает «Стропило С»!

Лицо Фрума затвердело.

— Элизабет, есть такие дела, которых ты понять не можешь — ни твое происхождение и образование, ни жизненный опыт тебя к этому не подготовили. В наших краях человек либо держится заодно с соседями, либо он не удержится вообще. Драка Синглтона — это моя драка. У— меня и в самом деле нет выбора. Когда выступают другие, «Длинная Девятка» выступает тоже.

— Но вы упомянули о шансе…

— Я послал в бедленды человека. Он выехал с «Длинной Девятки» сегодня утром. Он будет представлять наше ранчо, хотя он здесь и не работает — именно поэтому он наилучшим образом подходит для такого дела. Он выехал как парламентер, чтобы разыскать Джека Айвза и передать бедлендерам мои условия. А условия мои такие: если они уберутся прочь до следующего восхода, я обещаю, что ни «Длинная Девятка», ни какое-либо другое ранчо не будут за ними гнаться. Но если они останутся, мы двинемся на них и выкорчуем их начисто. Если Айвз не полный идиот, он предпочтет отступление.

— И этот человек…

— Клем Латчер. Он приехал сюда прошлой ночью, чтобы одолжить кое-какие инструменты. Я на него поглядел — тут мне эта мысль и пришла в голову.

Она была рада. Латчер человек хладнокровный и всегда найдет убедительные слова. Но радовалась она не только этому, причины были глубже. Она радовалась и тому, что у Фрума хватило человеческих чувств, чтобы до последней возможности искать пути к мирному решению; и, что не менее важно, ее радовало, что он приехал рассказать ей о своем решении.

Она сказала с ноткой почтительности:

— Спасибо, дядюшка Питер.

Он шагнул к ней. Он был похож сейчас на старого медведя, несущего на своих плечах слишком много зим, слепого, бредущего на ощупь.

— Элизабет, ты все время была настроена против меня. О, я знаю, почему: удар по бедлендерам всегда представлялся тебе очередным эгоистичным поступком — просто защитой моих личных материальных интересов, и ничего больше. Я надеюсь, теперь ты судишь обо мне не так сурово.

Она повела рукой в сторону стола.

— Задержитесь ненадолго, — предложила она. — Я сварю свежего кофе, а потом поедем на ранчо.

— Мне еще много дел сделать надо, — сказал он и повернулся к двери. — Может, в другой раз. А почему ты не приехала на ранчо к ужину вчера вечером?..

Она смотрела через окно, как он взбирается на лошадь. Он улыбался — и, странно, это была самодовольная улыбка человека, достигшего своей цели. Что же так внезапно изменило его состояние? Ведь только что он являл собой воплощенное смирение… Она заметила, что он поехал на север — вместо того, чтобы повернуть обратно на ранчо. Она следила, пока он не исчез из виду, а потом отвернулась от окна. Она была обеспокоена. Буду шить весь день, — решила она, — а потом поеду на ранчо. И с усилием обратила мысли к иголкам и ножницам. Лучше быть занятой, чем слишком много думать.

Через некоторое время она взяла сметанную занавеску и подошла к выходящему на север окну, чтобы примерить ее на месте. Делая это, она смотрела в ту сторону, куда уехал Фрум. Она не видела ничего, лишь серовато-бурые просторы прерии — цвет осеннего увядания. И вдруг поняла, куда поехал Фрум.

Конечно, на ранчо Латчера. Чтобы сказать Адди, почему Клем не вернулся вчера вечером. Адди будет гадать, тревожиться — и Фрум подумал об этом. Вот в чем дело… И вдруг ее охватило подозрение — такое сильное, что у нее ноги подкосились. Жуткое подозрение — и не тень догадки, не намек, а почти уверенность.

«О, нет!» — подумала она.

Эти подозрения сложились из множества мелочей, которые внезапно сдвинулись и сложились в цельную картину. Тот день, когда она поехала к ним на ранчо и подслушала, как Клем обвиняет Адди, а она плачет… Ей вспомнились обрывки фраз Латчера: «…Я не виню тебя. Я виню его, за то что он воспользовался твоей слабостью… Это кто-то, кто был вчера в Крэгги-Пойнте… Джек Айвз?.. Ты должна сказать мне его имя, Адди». Она вспомнила, как не хотела, чтобы ее там застигли. А потом — поездки Фрума на ранчо Латчера на другой вечер и сегодня снова. Это Фрум попросил Клема Латчера поехать в Майлс-Сити. Это Фрум выбрал Клема для выполнения задания, которое уведет его далеко от дома… и к большой опасности.

Ох, как она ненавидела себя за эти мысли! Ведь Фрум не был в Крэгги-Пойнте в тот день, о котором вспоминали Адди и Клем во время ссоры. Фрум тогда возвращался домой из Майлс-Сити, где вел переговоры с Ассоциацией скотопромышленников относительно скотокрадства. Или это все же был он? Тут ведь единственное доказательство — слова самого Фрума.

Она выпустила из рук занавеску, та упала на пол. Она переоделась — надела широкую юбку; а потом, как будто подчиняясь какой-то внешней воле, отправилась к навесу, где держала свою лошадь. Неловко взгромоздила лошади на спину потник и седло, потом с трудом вставила ей в рот удила.

Отъехав от школы, она направилась в бедленды. Нужно найти Клема Латчера. Она обязана! Даже если она ошибается относительно Питера Фрума — а ей так хотелось ошибиться! — все еще оставался другой человек, о котором надо было помнить, безымянный мужчина, который вполне может оказаться Джеком Айвзом. Мужчина, который встречался с Адди Латчер тайком и которому можно будет уже не скрываться, если Клем Латчер погибнет…