Евгений Костюченко - Блюз для винчестера

Пригибаясь и прячась за кустами, Гончар перебежал к Майвису и наткнулся на убитого кавалериста. Его куртка и нательная рубаха были разорваны на груди, и рядом с соском чернела ровная дырка.

— Начал перевязывать, но не успел, — сказал Майвис, стоявший на коленях рядом с телом. — У нас трое убитых. У них унесли шестерых.

— Раненые есть? — зачем-то спросил Степан.

— Раненые не в счет. Сейчас мы считаем тех, кто может отстреливаться, и тех, кто уже не может.

— Куда пропали индейцы?

— Они там, на берегу, в ложбине за ивами. Собираются снова закружить нас.

— Зачем они кружат? — спросил Степан, сквозь ветки разглядывая ивовую рощицу.

— По привычке. Так они загоняют бизонов. Так и с людьми. Кружат, кружат, выбирают слабое место, потом туда врываются. А пока одни скачут, другие стреляют. Вот Эванс встал, долго-долго целился, а выстрелить не успел. Потому что сиу быстро целился. Эванс целился в бегущего коня, а сиу — в стоячего Эванса. Хочешь быть таким, как Эванс? Не хочешь. Тогда не высовывайся.

Степан невольно снова оглянулся на убитого. По груди вокруг раны ползали мохнатые мухи. Из-под тела выглядывала красная каемка окровавленного песка.

— И долго нам тут лежать? — спросил он.

Это был очередной бессмысленный вопрос. Но Гончар не мог молчать. Потому что молчание делало его похожим на Эванса.

— Сейчас они там делятся на две банды, — говорил Майвис, глядя куда-то в небо. — Одни пойдут в обход. Другие начнут нас расстреливать. Капитан уложил коней, но лошади могут испугаться и вскочить. Таких убьют первыми. Люди тоже могут вскочить от испуга. Будут бегать с места на место. Таких тоже убьют первыми. Потом на нас набросятся со спины, пока мы будем отстреливаться. Наступит время томагавков. Последних добьют пиками.

— Нас тут пятнадцать стрелков, неужели не отобьемся?

— Их было сорок.

— Ну и что? Это не перевес для штурма.

— Ты похож на Мортимера. Он очень любит такие слова: "перевес", "маневр", "тактика". Сиу не знают, что такое перевес.

— Я им объясню, — сказал Степан Гончар.

Майвис повернул к нему спокойное лицо:

— Не злись, Зимний Туман. Сегодня отличный день для смерти.

— У меня на сегодня другие планы.

Гончар поднял винтовку убитого, стряхнул песок.

— Почему мы не стреляем по ивам? Там кто-то сидит.

— Ты видишь?

— Нет. Но если мы ударим залпом…

— То потратим патроны и срубим много-много веток.

Степан отполз, подтянув за собой тяжелый "спрингфилд", и улегся у самой воды, за мокрой корягой. Он вставил патрон и положил ствол на корягу, а сам устроился поудобнее, широко раскинув ноги. Под животом кололась мокрая жесткая трава, и струйка воды противно сползала в сапог.

Он не сводил глаз с самой высокой ивы на том берегу. В густой сетке ее седых листьев, сверкающих на ветру, ему чудился человеческий силуэт. Вот рука, схватившаяся за сук. Вот голова, едва выступающая, прижатая к стволу. "Все это, возможно, только мерещится мне. Но ведь проверить-то несложно", — подумал Степан Гончар и надавил на спусковой крючок.

Широкий приклад резко толкнулся в плечо, и дым расплескался над водой. Степан мгновенно откатился в сторону и услышал отчаянный вопль на том берегу. В следующий миг оттуда загремела, наверно, сотня винтовок. Пули срезали ветки кустарника, взметали фонтаны песка и брызг. Дико заржала раненая лошадь, другая захрипела, повалилась и забилась в агонии.

— Держите лошадей! — закричал капитан. — Не давайте им подняться! Целься! Залпом — огонь!

На беспорядочную, хотя и плотную пальбу с того берега кавалеристы Мортимера отвечали слаженными залпами своих "спрингфилдов". Степан поднял голову и увидел, что та отдельная ива, по которой он выстрелил, стала ровно вдвое ниже. Из ивняка вылетали струи дыма, за листьями мелькали тени и вспышки.

— Прекратить огонь! — скомандовал капитан.

Майвис приложил ладони ко рту и прокричал что-то в сторону индейцев. Ему ответили короткой фразой между выстрелами, и тогда он привстал на колено и изо всех сил выкрикнул что-то такое, от чего на том берегу внезапно стихла пальба.

— Ты убил сына вождя, — сказал шайен, хлопнув Степана по плечу. — Я им сказал, что то была пуля Зимнего Тумана. Они будут гордиться этим.

— Откуда они про меня знают?

— Про тебя все знают.

Снова захлопали выстрелы с того берега, но теперь они были редкими. Кавалеристы ответили залпом, и выстрелы умолкли.

— Уходят! — закричал кто-то.

— Не стрелять! Это может быть ловушка, — прокричал капитан. — Хотят вытянуть нас из укрытия!

Над ивняком заклубилось облако пыли, и оттуда донесся слитный рокот множества копыт. Рокот затихал постепенно, и пыль растаяла в воздухе. В напряженной тишине было слышно, как журчит вода, омывая опущенные ветви.

— Ушли?

— Ушли. Сержант Эванс, отправьте людей на разведку.

— Эванс убит, сэр.

— Капрал Гриффит, принимайте взвод. Двоих в разведку.

Степан Гончар снял сапог и вылил оттуда набравшуюся воду. Вода была красной. "Что за черт?" — удивился и испугался Степан. Он вдруг почувствовал, что нога подгибается сама собой, и медленно опустился на песок. Схватившись за бедро, он нащупал липкую ткань джинсов и посмотрел на ладонь — она была красной от крови.

— Да ты ранен, брат, — сказал Майвис насмешливо. — Дай посмотреть. У тебя пуля сидит в ноге.

— Не может быть, — сказал Степан, боясь посмотреть на ногу. — Я не чувствовал удара, ничего не было!

— Что же ты, сам собой свалился с кобылы? Сиу тебя достали. Это бывает, Стивен. Мой отец, вождь Красная Птица, однажды вернулся из боя с наконечником копья в боку. Так он даже не помнил, как его проткнули.

— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Степан, внезапно слабея. Приступ тошноты подкатил чуть ли не к глазам, и он вспомнил, что, падая с лошади, почувствовал какой-то сильный удар в ногу.

— Сейчас я ее выну, сейчас, — спокойно приговаривал Майвис. — Ну-ка, повернись на живот.

Гончар не ощущал никакой боли, и ему казалось, что шайен подшучивает над ним. Но стоило ему повернуться на живот и немного расслабить мышцы, как ногу обожгло, словно ударом хлыста. Он вскрикнул и закусил губу.

— Хорошая пуля, чистая, — удовлетворенно говорил Майвис. — Сейчас выну. А то еще бывают пули, обмотанные нитками или надрезанные. Те — хуже всего. Кромсают человека. А твоя пуля — вот, полюбуйся, даже не помялась. Она тебя на излете догнала. Э, нет, не вставай, теперь тебя перевязать надо, пока ты все тут кровью не залил. Кровь тебе еще пригодится…

Голос шайена доносился словно издалека. Песок, корни кустов, иссеченные листья и стреляные гильзы — все закружилось перед глазами Гончара, и он опустил лицо в прохладный песок…

Ему показалось, что он закрыл глаза только на миг. Но, открыв их, увидел над собой озабоченное лицо капитана Мортимера.