Уилбур Смит - Пылающий берег

Оказавшись в отгороженном занавеской крохотном закутке, служившем ему каютой, Курт наконец смог позволить себе расслабиться, и страшная усталость победила его. Он не спал сорок часов, каждую минуту находясь в постоянном нервном напряжении. И все же, перед тем, как с трудом заползти на свою узкую, с бортиком, койку, взял фотографию в рамке из ниши над столом и долго смотрел на изображение безмятежной молодой женщины и маленького мальчика у ее колен, одетого в кожаные штанишки.

— Спокойной ночи, мои дорогие, — прошептал он. — Спокойной ночи и тебе, мой другой сын, которого я еще не видел.

Курта разбудил ревун погружения, завывавший как раненый зверь. Он так болезненно отдавался эхом в ограниченном пространстве стального корпуса, что силой вырвал командира из глубокого черного сна, и тот стукнулся головой о косяк койки, пытаясь выбраться из нее.

Тут же ощутил килевую и бортовую качку корабля. Погода ухудшилась, и Курт почувствовал, как палуба накренилась у него под ногами, в то время как нос лодки опустился, и она вошла под воду. Рывком раздвинул занавески и полностью одетый ворвался в центральный пост управления как раз в тот момент, когда двое впередсмотрящих кубарем скатились по трапу с мостика. Погружение было таким быстрым, что морская вода каскадом лилась им на головы и плечи, пока Хорстхаузену не удалось задраить главный люк в рубке.

Курт взял на себя командование и взглянул на часы в верхней части медного пульта управления: 18.23. Он произвел расчеты и установил, что они, скорее всего, находятся в ста морских милях от берега, на границе своей зоны боевого дежурства. Хорстхаузен, наверное, все равно позвал бы его через несколько минут, если бы не был вынужден произвести экстренное погружение.

— Перископная глубина? — резко потребовал командир от старшего рулевого, сидевшего за пультом управления, и воспользовался несколькими мгновениями передышки, чтобы до конца прийти в себя и полностью оцепить обстановку, изучив данные штурманского планшета.

— Девять метров, — ответил рулевой, вращая штурвал так, чтобы удержать под контролем бешеное движение корабля вниз.

— Поднять перископ, — приказал Курт, в то время как Хорстхаузен буквально свалился из рубки, спрыгнул с трапа и занял свое место согласно боевому расписанию у планшета атаки.

— Обнаружено большое судно с зелеными и красными навигационными огнями, пеленг ноль шестьдесят градусов, — тихо доложил он. — Каких-либо других деталей я не разглядел.

Как только перископ начал подниматься сквозь пол палубы и раздалось громкое шипение гидравлической системы, Курт пригнулся, отвел в стороны его боковые рукоятки и прижался лицом к резиновым прокладкам, внимательно вглядываясь в цейсовскую линзу окуляра, выпрямляясь вслед за перископом и одновременно поворачивая его до отметки пеленга ноль шестидесяти градусов.

Линзу затемняла вода, и он подождал, пока стекло очистится.

— Поздние сумерки… — оценил освещение там, на поверхности, а затем обратился к Хорстхаузену: — Расчетное удаление?

— Корпус обнаруженного корабля не виден. — Это означало, что корабль был, вероятно, на расстоянии восьми или девяти миль, но красные и зеленые навигационные огни показывали, что он направляется почти в сторону лодки У-32. То, что корабль вообще демонстрировал огни, указывало на высшую степень уверенности людей на нем, что они в океане одни.

С линзы стекла вода, и Курт стал медленно разворачивать перископ в горизонтальной плоскости.

Вот он. Курт почувствовал, как сердце подпрыгнуло, а дыхание замерло. Так было всегда — как бы часто ни видел врага, потрясение и волнение были такими же сильными, как и в самый первый раз.

— Пеленг на цель! — быстро бросил Хорстхаузену, и лейтенант нанес пеленг на планшет атаки.

Курт разглядывал добычу, чувствуя в животе что-то похожее на голод, а в паху почти сладострастную боль, словно наблюдал за красивой обнаженной и доступной женщиной; в то же самое время правой рукой легонько подкручивал ручку дальномера.

В окуляре перископа раздвоенное изображение корабля-цели с помощью дальномера совместилось.

— Дальность! — ясно произнес Курт, когда изображение слилось в один четкий силуэт.

— Пеленг ноль семьдесят пять градусов, — сказал Хорстхаузен, — Дальность семь тысяч шестьсот пятьдесят метров! — он отметил цифры на планшете атаки.

— Опустить перископ! Новый курс триста сорок градусов! — приказал Курт, и толстые телескопические секции перископа с шипением вошли в свой колодец в палубе между его ступнями. Даже на таком удалении и при плохом освещении командир не собирался рисковать, так как осторожный впередсмотрящий мог заметить веер брызг, поднятых верхушкой перископа, разрезавшей поверхность воды при развороте лодки на север, на курс перехвата.

Курт следил за большой стрелкой часов на пульте управления. Он должен дать Хорстхаузену по крайней мере две минуты до того, как повторить наблюдение. Взглянул на своего старшего помощника и увидел, что тот совершенно поглощен расчетами, держа в правой руке секундомер, а левой манипулируя костяшками-указателями на планшете атаки так, как китаец — счетами.

Курт переключил внимание на собственные расчеты, учтя освещение и состояние моря. Тускнеющий свет благоприятствовал им. Как всегда, охотник нуждался в скрытности и секретности, но начинавшее штормить море затруднило бы ему подход к кораблю, волны же, бьющиеся о линзу перископа, могли бы даже повлиять на точность пуска торпед.

— Поднять перископ! — Две минуты истекли. Он обнаружил корабль почти сразу же.

— Пеленг! Дальность!

Теперь в распоряжении Хорстхаузена были необходимые расчеты: время, прошедшее между двумя наблюдениями, относительные цифры пеленга и удаления лодки и цели, а также данные о собственной скорости субмарины и ее курсе.

— Цель по курсу сто семьдесят пять градусов. Скорость двадцать два узла, — считывал он с планшета атаки.

Курт не отрывал глаз от окуляра перископа, он чувствовал азарт погони, ощущение, похожее на прилив крови после принятия крепкого спиртного. Корабль шел прямо на них, его скорость была почти в точности такой, какую следовало ожидать от британского линейного крейсера в длительном походе. Курт внимательно смотрел на отдаленное изображение, но свет все больше мерк, пока он изучал подобную тени мачту, видимую как раз между навигационными огнями размером с игольное ушко. И все же… И все же… Абсолютной уверенности не было. Возможно, видит то, что хочется увидеть. Но там, на фоне темнеющего неба, была эта едва различимая треугольная фигура — тренога — верный признак нового линейного крейсера I класса.