Сергей Алексеев - Слово

– Я, паря, – сказал он перед тем, как заснуть, – после медовухи дней пять сплю-у!..

– А змеи? – спросил Иван. – Змей не боишься?

– Тут змей нету, – уверенно заявил старик. – Змеи, они с людьми живут. А как люди уйдут – и змеи за ними…

Иван вошел в избу: пахло прелью, сухой глиной от разрушенной печи, сквозь прогнивший пол у стен пробивались желтые грибы. Маленькие, в два бревна, окошки на удивление были целы, хоть и составлены из осколков стекла. Уже на пороге Иван интуитивно ощутил, что здесь будет удача. Однако в избе он ничего не нашел и забрался на чердак.

Весь чердак был засыпан листами бумага, уже желтой и сероватой от дождей и солнца, проникавших сквозь дырявую крышу. Иван поднял лист – Псалтырь, отпечатанный в конце прошлого века, ничего особенного… Но кто же изорвал его? А изорвали умышленно: тут же валялись крышки Псалтыря с остатками листов. Кто-то сидел и методично выдергивал листы. Наверняка и сюда вербованные добрались…

Иван аккуратно собрал растерзанную книгу, вложил листы в корки и спустился в избу. Стоило идти за столько километров, чтобы найти эту безделицу?.. Не отсюда ли тот вербованный принес рукописную книгу и продал Ивану за двадцать рублей? Хороший заработок, нечего сказать… И куда теперь? Еще сутки тащиться до следующей заимки? Эх, опоздал он с обследованием брошенного жилья в тайге! Варварам всегда везет, вперед успели, сволочи, что они раньше, когда готовили экспедицию, не продумали этот вариант? Нет же, помешались все на материалах Гудошникова, решили, что с ними книги сами придут. А вот уж пропала и еще одна возможность сбора! Навсегда пропала, навечно….

Он выглянул в оконце. Петрович уже встал с земли и, как-то странно ступая, направлялся к мерину. То, что он увидел в следующую минуту, удивило и приковало к окошку.

Петрович не спеша подошел к мерину, погладил его по холке и вдруг полез ему под брюхо. Схватив его руками за передние ноги, старик уперся спиной в толстый, обвислый конский живот и, напрягшись, стал поднимать мерина. Тот, покорно опустив голову и вздрагивая кожей, обвис на Петровиче, как мешок с песком. Петрович поднял его раз, другой, третий – побагровел, как в бане, жилы вздулись на лбу, глаза кровью налились! «Что-то с мерином стряслось!» – испугался Иван, однако, мерин, когда старик ставил его на землю, норовил ущипнуть травы и выглядел вполне здоровым. Иван не выдержал, выскочил на улицу.

– Петрович, ты что? Что с тобой?! Старик выбрался из-под лошади, смущенно улыбнулся, покряхтел.

– Знаешь, паря, и сказать-то грешно… После медовухи меня плоть мучает. Вот я ее так и смиряю… Иван, забыв о неудаче, расхохотался.

– Так ты бы женился, Петрович! К Марье вон бы и посватался!

Старик отер испарину на лбу, сказал решительно и. строго:

– Нельзя мне, паря, нельзя.

Иван смутился, почувствовал, что за живое задел старика, за что-то тайное, хранимое от чужих глаз и ушей. Петрович с удовольствием рассказывал о довоенной жизни, о фронте, но дальше словно у него и жизни не было. И о детях никогда не поминал…

– Ну что, паря, взял книги-то? Если взял – поехали, – сказал Петрович. – Тут недалеко еще одна изба есть…

– Нету книг, – отрезал Иван. – Обрывки только собрал.

– Ты плохо искал, паря, – врастяжку проговорил старик. – Аида, поглядим… Я зимой видал – лежат.

Вместе с Петровичем они еще раз заглянули в избу, старик с ходу прошел за печь, сунулся в темный угол – пусто…

– Здесь были! – удивленно сказал он. – Вот так, одна на одной, лежали, по-моему, четыре… Я еще их пощупал, поглядел, пускай, думаю, лежат… Охотничаю я тут…

Он был настолько обескуражен, что Ивану показалось, вот-вот заплачет – борода затряслась и глаза повлажнели.

– Выходит, обманул я тебя, паря… Во как..

– Вербованные, сволочи! – ругнулся Иван. – Сожгли, наверное! – Петрович молча покачал головой и побрел на улицу. Иван вышел за ним, присели на прогнившем крыльце.

– Во как, паря, – повторил он. – И хлеба-то у нас боле нету… Да ничего, не пропадем, поди, а?

– Надо было хоть ружье взять, – пожалел Иван. – Тетерева летают.

– А ружье я сейчас принесу, – сказал старик. – Тут у меня припрятано… Раньше все оставлял в избе, а теперь не оставь… Тут как-то мужик один приезжал, Никита – одноногий, обещал мне ружьишко привезти, чтоб малопулька была и дробовик…

– Никита Евсеич Гудошников, – объяснил Иван, оживляясь. – Знаю я такого…

– Знаешь? – обрадовался старик, – Чего же он не едет-то? Сулился скоро, а нету. Ты поедешь в город, скажи ему, что Петрович ждет. Я его тоже хотел по избам повести, на мерина посадить да повести. Он-то, Никита, шибко тоже книгами интересовался… Мы с ним, как с тобой, в баньке как-то раз попарились, медовушки попили, и тут меня это, – он замялся, покраснел, – плоть взяла. Давит, и все. Ну, я меринка-то поднял… А Никита! – старик засмеялся. – Говорит: то ль мне тоже сходить поднять?.. Во как, паря!

Старик помолчал.

– Может, вернемся? – спросил Иван, – Без толку по тайге шататься.

– Э, нет, – запротестовал Петрович. – В жизни людей не обманывал. Как вернемся, если не нашли? Пойдем дальше, искать будем. Найдем!

Он принес ружье, патроны, перетряс их возле уха, рассортировал и сложил в карманы. Потом заседлал мерина, подвел его к Ивану:

– Садись, паря. Раз я тебя обманул – мне и пешим идти.

– Нет-нет, не сяду! – Иван замотал головой, – Я так… Я молодой. Ты садись.

– И я не сяду, – сказал старик.

Мерин облегченно вздохнул…

Следующая заимка стояла в таком глухом углу, что, по словам Петровича, и медведи-то жить там боялись, скучно шибко. Шли до нее весь остаток дня, переночевали на берегу речушки и добрались только к вечеру. Всю дорогу старик отчего-то был молчалив и печален. Шагал он скоро, иногда так, что ни мерин, ни Иван не поспевали. Мерин шел не на поводу, так, будто собака, следом тащился. По пути старик добыл глухаря, линяющего и не способного летать, и тут мерин показал свою охотничью прыть. Едва прогремел выстрел, он бросился к бьющемуся глухарю, схватил его за крыло и придавил к земле. Иван развеселился.

– Э, паря, он еще маленько поживет со мной и лаять научится, а может, по-человечьи говорить, – отчего-то печально сказал Петрович. – Мы же с ним месяцами в тайге вдвоем живем…

Недалеко от заимки мерин неожиданно взбунтовался. Вскинул вечно висящую голову, заржал, сверкая просветленными, синими глазами, и ударился в галоп. Он мчался по мелколесью, сминая деревца и прыгая через колодник, неожиданно резко останавливался, делая резкие скачки в сторону, и чуть не расшиб седло, угодив под наклоненную березу.

– Что это он? – изумился Иван. – Гнус, что ли, заел? Или медведя чует?

Старик усмехнулся невесело: