Сергей Алексеев - Слово

– От и ладненько! – забалагурил он. – Компанией завсегда веселей плыть… А у вас, хлопцы, пожрать ничего нету?

– Нету! – отрезала Анна, хотя в рюкзаке был собранный на скорую руку «подорожник». Мужик потерся спиной о рубку, покряхтел от удовольствия и сел на палубу, свесив ноги за борт.

– До Колпина не жрамши-то и помереть можно, – проговорил он невесело и больше в разговоры не вступал.

По дороге к Останину Анна рассказала Ивану о последних событиях, и теперь, устроившись на садовой скамейке на корме катера, они сидели с книгами в руках, листали желтые страницы и тихо переговаривались. Мужик на носу изредка ерзал и поворачивал к ним большое оттопыренное ухо. На борту было» еще двое мужчин в высоких фуражках с крабами и дубовыми листьями – по виду речфлотское начальство. На палубе они не показывались, сидели в тесном кубрике, рылись в бумагах.

Где-то на середине пути между Останином и Егановом капитан подозвал к себе мужичка и Ивана, не оставляя штурвала, распорядился:

– Швабры в кормовом трюме, попутчики. Мыть надо от кормы к носу, усекли?

– Знакомое дело! – развеселился мужик и приобнял Ивана. – Аида, корешок, в матросы!

Анна посмотрела, как мужчины драют палубу, и вошла в рубку:

– В Еганове остановите?

– Что так быстро? – без интереса спросил капитан. – Я думал, вы до Колпина с нами…

– Надо.

Капитан молча дернул плечами.

…Еганово выплыло из-за поворота неожиданно, расстелилось приземистыми домиками на высоком яру, и его отражение в тихой по-вечернему воде изломалось, растрескалось на волнах, словно украшенная резьбой ваза. Анна подхватила рюкзак, вышла на корму, Иван послушно двинулся за ней.

– Вы что? – удивился мужик. – Здесь, что ли, причаливаете?

Они не отвечали, демонстративно отвернувшись. Не откровенничать же со «шпионом»…

– Тогда и я слезу, – решил «шпион». – За компанию… Когда катер отчалил, Иван приблизился к Анне и зашептал:

– Давай попугаем его? Макнем в воду?

– Пошли, – скомандовала Анна. – Пусть вяжется…

Мужичок плелся за ними только до магазина. Там он остановился, махнул на прощанье кепкой и принялся стучать в закрытые изнутри двери.

Начальника милиции Глазырина они разыскали дома, в кругу семьи. Он сидел за самоваром, вспотевший от чая, благодушный.

– А, странники прибыли! Ну, располагайтесь… Жена, наливай гостям чаю!

– Нам не до чая, – вздохнула Анна. – Нам срочно нужна ваша помощь.

– Что такое? – насторожился Глазырин. – Белоглазов что натворил?

– Нет, Тимофей косит сено у матери, – успокоила Анна и рассказала о книгах Леонтия, которые сейчас, по-видимому, хранятся у Власова.

– Я же говорил! – обрадовался начальник милиции. – Книги есть! Сам видел.

– Их нужно взять, – сказала Анна. – Во что бы то ни стало. Неизвестно, зачем собирает книги Леонтий и куда их потом отправляет. Если не возьмем – книги уйдут.

– Кто это – Леонтий?

– Я точно не знаю кто, – Анна помолчала. – Говорит, пришел из Иерусалима от гроба господня, паломник. Но он не паломник, это точно. Умный, хитрый человек, хорошо знает старообрядчество, но сам не старообрядец. У них правило есть: на чужие иконы нельзя молиться, а он заходит к кержакам, у порога падает на колени и к иконам… Я специально интересовалась. Правило это незыблемо, а он его не выполняет, потому что не знает. А их с детства учат.

– Так, интересно! – начальник милиции снял рубаху со стула, надел, погремел ключами в кармане. – Идемте в отдел! Мы сейчас все проверим.

– Нет, – Анна качнула головой. – Проверяйте без нас. Нам нужно к Власову. Нужно взять книги. С нами приехал человек Леонтия, он следит за нами.

– Вон даже как!

И жена начальника милиции тоже насторожилась, разглядывая гостей.

– Можно изъять эти книги? – спросила Анна.

– Изъять? – задумался Глазырин. – А на каком основании? Тут не просто… Погодите, я за прокурором схожу, он наискосок живет.

Глазырин ушел и скоро вернулся с прокурором, невысоким, тучным человеком в очках, со шрамом через всю щеку. Прокурор выслушал Анну, неуловимым и привычным движением ощупал шрам.

– Да… Санкцию на обыск и на изъятие книг я дать не могу. Состава преступления нет. Уголовного дела тоже нет.

– Как же нет? – не выдержала Анна. – Человек без всякого разрешения собирает и вывозит книги, исторические ценности – и нет преступления?

– Простите, но где это написано, в каком законе, что нельзя собирать книги? – обиделся прокурор. – Если бы этот человек скупал пушнину, золото – другое дело. Или бы, к примеру, скупал те же книги и продавал по завышенной цене. Тут чистая спекуляция… Да и то: где написано, сколько стоят эти книги?

– Но он же – мошенник! – возмутилась Анна. – Он обманом забирает книги у старообрядцев. Это их имущество!

– А жалобы есть? – спросил прокурор. – Жалобы, заявления?

Анна беспомощно посмотрела на Глазырина. Тот развел руками.

– Он по всем заимкам прошел, все книги собрал, – вставил Иван. – Он, больше некому…

– Тем более, – вздохнул прокурор. – Взял брошенное,. Видите, гражданочка, книги – ценность особой категории…

– Да! Особой категории! И потому я прошу вас вмешаться! – повысила голос Анна. – Мошенник собирает древние книги, которые давно уже принадлежат государству!

– Но где записано, что они принадлежат государству, а не частным лицам? – спросил прокурор, не теряя выдержки. – Покажите мне такой документ.

Анна сжала кулаки, отвернулась.

– Ты займись-ка этим… мошенником, – сказал прокурор Глазырину. – Проверь, что за деятель там появился.

– Сделаю, – кивнул Глазырин. – Деятель, похоже, интересный.

– Ну вот, – заключил прокурор. – Когда милиция проверит, тогда и разговор продолжим.

– Тогда книг уже не будет! – бросила Анна. Прокурор снова пробежался пальцами по шраму.

– Интересно… Я десять лет в милиции проработал, семь – судьей и уже пять – прокурором, а сталкиваюсь с таким делом первый раз… А книги у Власова лежат?

– Лежат, – сказал начальник милиции. – Сам видел, в кадках.

– Да… А изъять – нет оснований. Они, эти книги, здесь у каждого второго… Ты смотри, Глазырин, не мудри там, – предупредил прокурор, уходя, – а то точно жалоб не оберешься.

После его ухода начальник милиции снял с вешалки фуражку, расправил ее, сел.

– Вот что, странники, – сказал он, раздумывая. – Пимен Власов выпить не промах. Правда, только не на свои… А выпивший – он хвастун и трепло. – Глазырин взглянул на Ивана. – Мне, как видели, прокурор запрещает мудрить. У меня служба, инструкции.

Он встал, надел фуражку.

– Переночевать можно у меня, а я в отдел пойду.

– Нам нельзя у вас, – сказала Анна. – Мы в гостиницу…

– Конспирация, – улыбнулся Глазырин. – В этом есть смысл… Раз так, то до завтра. Только меня держите в курсе дел.