Уилбур Смит - Птица солнца

— Взгляни на их лица, — прошептал Ланнон. — Принц, похоже, смотрит в море вечности!

Действительно, дравы молчали, впав в уныние: у них не было слонов, они не овладели искусством их дрессировки.

Переговоры завершились, стороны расстались, и когда Ланнон и Хай оглянулись, то увидели уходящую на восток извилистую колонну армии дравов. Солнце блестело на их шлемах и копьях.

— Наша восточная граница в безопасности еще на пять лет, — с удовлетворением объявил Ланнон.

— Или пока принцы не передумают, — заметил Хай.

— Нет, Птица Солнца. Они соблюдают договор, это в их интересах. Поверь мне, старый друг.

— Конечно, — ответил Хай.

По возвращении в Зенг-Ганнон был объявлен сбор легионов, и началась подготовка к задуманному Ланноном походу через большую реку.

Легион Хая был среди избранных, и тот много времени проводил среди жрецов-военачальников. Они вместе обедали в его роскошных покоях в храме Баала. Хай пригласил на обед и высокочтимую жрицу Астарты и предложил великолепный выбор блюд, потому что накануне охотился; мясо, цыплята и рыба были приготовлены со специями, купленными у дравов, а сады Зенга предоставили свои лучшие плоды и вина.

Почетным гостем на обеде был Ланнон. Все были увенчаны цветами и раскраснелись от вина.

— Досточтимая госпожа, — обратился к верховной жрице Астарты один из жрецов Хая, красивый молодой повеса по имени Бакмор. — Правда ли, что среди ваших храмовых учениц обнаружилась новая пророчица, которая сможет заменить госпожу Имилце, умершую от лихорадки два года назад?

Старая мудрая жрица взглянула на юношу. Кожа у нее была мягкая и хрупкая на вид, волосы пушистые, седые. Руки, переплетенные голубыми венами, тонкие, бледные — похожие на руки скелета. До сих пор она сидела молча, словно отгородившись от веселья пирушки.

— Одна из храмовых учениц мудра и сообразительна не по годам и не по выучке — это правда. Правда также, что она побывала за завесой и произнесла пророчество, но мы еще не решили послать ее верховному жрецу для испытания.

— Значит, есть сомнения, божественная? — настаивал Бакмор.

— Сомнения всегда есть, дитя, — ответила жрица с осуждением, и молодой человек смущенно сел.

— Я слышал об этом, — заметил Хай с интересом. Два года жречество обходилось без оракула, и подходящую кандидатуру искали очень тщательно. Плата за откровения и пророчества составляла значительную статью храмового дохода. Были и политические причины спешным поискам замены госпоже Имилце.

— Простите, избранник бога. Я собиралась обсудить с вами этот вопрос наедине, — сказала верховная жрица, но тут к беседе присоединился Ланнон.

— Пошлите за девкой, — сказал он голосом, хриплым от вина. (От его грубости жрица оцепенела.) — Давай ее сюда, пусть позабавит нас своими пророчествами.

— Мой господин, — хотел возразить Хай, но Ланнон, не слушая, повысил голос.

— Пошлите за пророчицей, пусть скажет, чем закончится наш поход на север.

Хай виновато повернулся к жрице.

— Царь приказывает, — сказал он, и жрица склонила голову и шепотом сказала что-то стоявшему рядом рабу. Раб вышел из зала.

Когда она вошла, смех и громкие голоса стихли. Все с любопытством смотрели на нее. Высокая девушка с сильными руками и ногами. Длинное зеленое платье храмовой ученицы обнажает левую руку, кожа, гладкая и блестящая, светится в огне ламп. Волосы, темные и мягкие, облаком спускаются на плечи. На выпуклом лбу золотой полумесяц — знак Астарты; он висит на золотой цепочке, в ушах серьги — два маленьких солнечных камня, блестящие, как звезды на небе.

Глаза у новоявленной пророчицы были зеленые, и их цвет напомнил Хаю бассейн Астарты в пещере ее храма в Опете. Полные губы слегка дрожали, выдавая волнение, на щеках горели красные пятна. Однако держалась она спокойно, сдержанно и с достоинством приблизилась к тому месту, где сидел Хай. Он заметил, что она очень молода.

— Молись за меня, угодный Баалу, — приветствовала она его и склонила голову. Хай жадно рассматривал ее, тронутый такой непосредственностью и таким достоинством.

— Приветствуй царя, дитя мое, — прошептал он, и девушка повернулась к Ланнону. Пока она приветствовала царя, Хай продолжал ее рассматривать.

— Как тебя зовут? — спросил он. Девушка повернулась к Хаю и взглянула на него своими зелеными глазами.

— Танит, — ответила она. Древнее имя, которое богиня носила в дни Карфагена.

— Красивое имя, — кивнул Хай. — Оно всегда мне нравилось.

Девушка улыбнулась. Улыбка застала его врасплох, теплая и вдохновляющая, как восход Баала.

— Ты очень добр, угодный Баалу, — сказала она, улыбаясь, и Хай Бен-Амон влюбился. Он почувствовал, как екнуло сердце, и уставился на Танит, чувствуя, как горячая кровь прихлынула к щекам, неспособный заговорить, отчаянно пытаясь найти нужные слова и не находя их.

Ланнон разрушил чары, крикнув рабу:

— Подушку!

Танит усадили перед царем и жрецами.

— Пророчествуй, — приказал Ланнон, наклонившись к ней и тяжело дыша. Лицо его покраснело от вина. Танит спокойно смотрела на него со слабой улыбкой на губах.

— Если это в моей власти, пророчество будет, господин, но тогда возникнет вопрос о плате.

— Сколько? — спросил Ланнон, и лицо его вспыхнуло сильнее от приближающегося приступа гнева: он не привык к такому обращению.

— Достопочтенный, прошу вас установить плату, — сказала девушка, и тут демоны дернули Хая за язык.

— Сто пальцев чистого золота, — выпалил он, прежде чем осознал смысл сказанного. Огромная плата, вдобавок — вызов Ланнону: теперь ему придется или отступить, или платить.

Танит снова улыбнулась — на щеках появились ямочки — и спокойно выдержала гневный взгляд Ланнона.

Хай неожиданно сообразил, что подвергает девушку серьезной опасности. Ланнон не простит ей этого. И Хай поспешил дать царю возможность пойти на попятную.

— За эту плату Великий Лев может задать столько вопросов, сколько пальцев у него на руке.

Ланнон колебался. Хай видел, что он все еще сердится, но поправка Хая слегка смягчила его.

— Сомневаюсь, чтобы мудрость ребенка столько стоила, но мне интересно испытать эту девку, — сказал Ланнон. Видно было, что ему нисколько не интересно. Он взял чашу с вином и стал жадно пить, потом вытер бороду и посмотрел на Танит. — Я отправляюсь на север. Скажи, чем закончится поход, — приказал он, и Танит удобнее устроилась на кожаной подушке, расправив зеленое платье. Она чуть склонила голову, зеленые глаза, казалось, обратились внутрь. Гости затихли и выжидательно смотрели на нее. Хай заметил, что щеки девушки побледнели, вокруг губ проступила белая полоска.

— Будет богатый урожай, — хрипло, неестественным монотонным голосом произнесла Танит, — больше, чем ожидает или осознает Великий Лев.