Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке

– Вы забываете, – возразил Мейсон, – что Картрайт – мой клиент и я не имею права предать гласности полученные от него конфиденциальные сведения.

– Возможно, это и так, но вы не должны сидеть сложа руки, когда невинную женщину обвиняют в убийстве.

– Я не допущу, чтобы ее признали виновной.

– Как бы не так, – наступала Делла. – Вы посоветовали ей молчать. Она хочет рассказать обо всем, что ей известно, но из-за вас не решается открыть рот. Вы представляете ее интересы и, тем не менее, отправили ее в тюрьму только ради того, чтобы ваш другой клиент мог спокойно смыться.

Мейсон вздохнул, улыбнулся и покачал головой.

– Давайте лучше поговорим о погоде. Глаза Деллы угрожающе сверкнули.

– Перри Мейсон, я преклонялась перед вами, вы могли творить чудеса, а сейчас просто несправедливы. Вы жертвуете этой женщиной, чтобы защитить Картрайта.

– Делла, – вздохнул Мейсон, – если бы полиция знала то, что нам известно, она могла бы, на основании косвенных улик, обвинить Картрайта в убийстве Фоули. Но вы глубоко заблуждаетесь, если уверены, что они смогут доказать вину Бесси Форбс.

– Но ведь Артур Картрайт действительно виновен, а Бесси Форбс – нет.

Мейсон покачал головой.

– Послушайте, Делла, мы вторглись на чужую территорию. Вспомните, что я всего лишь адвокат. Я не судья и не член жюри присяжных. Я представляю в суде интересы обвиняемых. И моя задача заключается в том, чтобы подать факты, говорящие в их пользу, в самом выигрышном свете. А виновен подсудимый или нет, решат присяжные. И адвокат должен вести гибкую защиту, парируя все выпады обвинения, склоняя их на свою сторону.

– Мне это известно, – кивнула Делла, – и я знаю, что простой человек часто неправильно истолковывает происходящее. Он зачастую не понимает функции адвоката и смысл его действий. Но я по-прежнему не считаю, что мы помогаем Бесси Форбс, отправив ее в тюрьму.

Перри Мейсон поднял правую руку и сжал пальцы в кулак.

– Делла, в этой руке я держу оружие, которое сбросит цепи с Бесси Форбс, и она выйдет из зала суда свободной. Но это оружие нельзя использовать второпях. Я должен ударить в точно рассчитанный момент и в нужном месте. Иначе я лишь затуплю острие и не принесу ей пользы.

– И вы обещаете воспользоваться этим оружием? – с дрожью в голосе спросила Делла.

– Естественно. Я представляю Бесси Форбс и сделаю все, что в моих силах.

– Но почему не ударить сейчас? Разве не проще разгромить обвинение до начала судебного процесса? Мейсон покачал головой.

– Не в этом случае, Делла. У обвинения могут быть очень веские аргументы, и я не могу действовать, пока не узнаю, какие именно. Я имею право нанести лишь один удар, и должен нанести его в решающий момент, чтобы полностью обезоружить обвинение. А пока мне хочется, чтобы публика заинтересовалась Бесси Форбс и прониклась к ней симпатией. Пусть люди узнают о добропорядочной женщине, брошенной в тюрьму по обвинению в убийстве, о том, что она может и хочет доказать непричастность к этому ужасному преступлению, и о коварном адвокате, запрещающем ей говорить.

– Публика, несомненно, проникнется к ней симпатией, – согласилась Делла, – но вы предстанете в невыгодном свете. Газеты заявят, что вы затыкаете ей рот, чтобы содрать большой гонорар за ведение судебного процесса.

– – Именно этого я и добиваюсь.

– Но вы погубите свою репутацию. Мейсон рассмеялся.

– Делла, минуту назад вы нападали на меня за то, что я палец о палец не ударю для спасения Бесси Форбс. А теперь оказывается, что я перерабатываю.

– Нет, это не так. Но вы не должны жертвовать репутацией ради этой женщины. Мейсон направился к кабинету.

– К сожалению, я не вижу другого пути. Позвоните Дрейку и попросите его зайти ко мне.

Делла кивнула и сняла трубку. Минут через десять она заглянула в кабинет.

– Пауль Дрейк здесь.

– Пригласите его ко мне.

– Привет, – буркнул Пауль, устраиваясь в кресле. – Дай мне сигарету и расскажи, что новенького. Мейсон протянул ему пачку сигарет и спички.

– Ты требуешь слишком многого.

– Так же, как и ты. На нас сейчас работают частные детективные агентства всей страны. Мы получили столько телеграмм, что не разберемся с ними меньше, чем за неделю.

– Что-нибудь об Артуре и Паоле Картрайт?

– Ни словечка. Они как сквозь землю провалились. Мои люди связались со всеми таксопарками города. В то утро ни один из водителей не забирал пассажирку в доме 4889 по Милпас Драйв. А Телма Бентон утверждала, что миссис Картрайт уехала в такси.

– Может, водитель забыл об этом.

– Это маловероятно.

Пальцы Мейсона барабанили по столу.

– Пауль, я могу разбить обвинение в деле Бесси Форбс.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Дрейк. – Она окажется на свободе, как только расскажет обо всем, что ей известно. Зачем тебе ее молчание? Этим приемом обычно пользуются закоренелые преступники.

– Сначала я хочу убедиться, что твои люди не в силах найти Картрайта.

– А при чем здесь Картрайт? Ты полагаешь, что он виновен, и хочешь, чтобы он оказался в безопасности прежде, чем полиция займется им вплотную?

Мейсон не счел нужным ответить на этот вопрос.

– Пауль, – продолжал он, – чтобы выиграть процесс, я должен подогреть интерес публики, довести напряжение до предела, а потом нанести молниеносный удар, от которого прокурор не оправится. Во всяком случае, не успеет до вынесения приговора присяжными.

– То есть эту женщину будут судить?

– Да.

– А если прокурор не захочет начинать процесс? Он не убежден, что женщина виновата. Он лишь просит ее рассказать о случившемся.

– Эту женщину будут судить, – повторил Мейсон, – и оправдают. Но для этого придется попотеть.

– Ты же сказал, что можешь выиграть этот процесс.

– Да, если нанесу удар в нужный момент.

– А почему бы тебе не обойтись без суда?

– Нет, я хочу, чтобы ее судили, и как можно быстрее. Дрейк прищурился.

– Так какое тайное оружие имеется в твоем распоряжении?

– Воющая собака, – коротко ответил адвокат. Дрейк едва успел подхватить сигарету, выпавшую изо рта.

– О боже, неужели ты по-прежнему держишься за этот вой?

– Да.

– Но зачем? О ней давно забыли. Собака мертва, и она не выла.

– А я собираюсь доказать, что она выла.

– И чего ты этим добьешься?

– Очень многого.

– А мне кажется, это глупый предрассудок. Кого может волновать собачий вой? Разве что какого-нибудь психа, вроде Картраита.

– Я должен доказать, что собака выла, – настаивал Мейсон. – Причем доказать фактами. И этими фактами станут показания повара-китайца.

– Но А Вонг говорил, что собака не выла.

– На суде А Вонг скажет правду. Его еще не отправили в Китай?

– Нет, пароход отходит завтра.