Тодор Кондов - Передает «Боевой»

— Уж болгар-то я как-нибудь знаю! Раз богомильство [17] Богомильство — антифеодальное крестьянское движение. Начало ему положил в IX веке поп Богомил. — Прим. ред. зародилось здесь, раз за пятьсот лет рабства семьдесят раз вспыхивали восстания… Как же мне согласиться, что болгарин в состоянии терпеть и не смотреть исподлобья на своего хозяина? Даже самые верные мне люди перестают быть верными, когда им представляется случай изменить мне.

Доктор Делиус развел руками:

— Ваше величество, надеюсь, вам удастся справиться с ними.

Царь встал. Ему не хотелось выгонять доктора: ведь он немец, то есть друг на все случаи жизни.

— Господин Вагнер, я боюсь всех моих генералов. Даже Даскалова и Лукаша. Боюсь каждого из них в отдельности, потому что они получили одинаковое воспитание с этими вашими, как их там… Пеевым, Никифоровым… Что им стоит сделать шаг влево или вправо! Господин Вагнер, вы должны правильно ориентировать меня. Я готов произвести некоторых подпоручиков в генералы и доверить им армию, чтобы избавиться от всех этих кошмаров!

Доктор Делиус поклонился:

— Постараюсь, ваше величество.

Находясь в кабинете Гешева, доктор Делиус сквозь зубы процедил:

— Гешев, я постараюсь доказать тебе, что ты слишком высоко метишь. Доктор Пеев стал исходным пунктом для чересчур многих комбинаций. Запутавшись во всех этих ходах и комбинациях, ты совсем забыл о самом докторе Пееве. Ты делаешь все возможное, чтобы поссорить генералитет с царем и создать во дворце атмосферу недоверия.

Гешев взорвался:

— Ты меня не запугивай! Канарис придерживается другого мнения. Это во-первых, а во-вторых, атмосферу недоверия создают другие. Твоим «метеорологам» удалось с помощью сводок пустить тебе пыль в глаза!

Делиус похолодел. Закашлялся. Злоба и обида душили его. Какое-то ничтожество смело обидеть его, Вагнера.

Подняв руку, чтобы ударить Гешева, он крикнул ему прямо в лицо:

— Унтерменш!

— Послушай, Вагнер, твой фюрер уходит с арены вместе со своими юберменшами [18] Дословно: унтерменш (нем.) — недочеловек, юберменш — сверхчеловек. — Прим. ред. . А теперь вот что: поучись разведке у доктора Пеева, если хочешь, чтобы твое пребывание в Болгарии принесло хоть какую-то пользу! Создавай агентуру. В остальное не вмешивайся — получишь по рукам.

Делиус, пошатываясь, вышел из кабинета Гешева. Ну это уже чересчур! Что и говорить, полицейский нанес ему удар в слабое место.

— Да, агентура. С этим действительно можно справиться. А Борис — последняя моя забота. Да-да. Борис пойдет туда, куда его толкает страх. И все же Гешев почти немец.

Остались невыясненными подозрения относительно генералов из главных штабов действующих 2-й и 4-й армий. Осталось недоверие к действиям высших военачальников, командиров некоторых дивизий и полков. Остался невыясненным вопрос: действительно ли только Никифоров и Заимов русофилы.

Костов всячески пытался доказать невиновность генералов. Гешев же методично, каждый день понемногу, собирал данные о неблагонадежности высшего командного состава. И когда ему удалось встретиться с царем, доложил ему буквально в нескольких словах:

— Ваше величество, если кто-нибудь попытается уверить вас в том, что у нас есть генералы, то только для того, чтобы усыпить ваше внимание.

Борис приказал Гешеву подобрать людей для дополнительной охраны.

— Благодарю вас, ваше величество, за доверие. Пока я жив, можете не беспокоиться за себя, за корону, за престолонаследника…

Он знал, что находится на пороге самой большой своей победы.

Хозяин дома — бай Димитр Неделчев, хозяйка — Стоянка. Анна Рачева — их дочь.

Гости: Эмил Марков и Эмил Попов.

Петров день. Никто здесь не верил в бога и в его ключника из рая. Но хозяйка и хозяин верили, что ключи от реального рая находятся в руках таких парней, как эти двое: больной Эмил Попов и здоровый, жизнерадостный Эмил Марков. Анна чем-то очень напоминала тех сильных добрых женщин (героинь сказок о гайдуках), которые на зеленой мураве перевязывают раненых богатырей.

В Петров день полагается есть цыпленка. Стоянка позаботилась, чтобы все было, как в настоящем болгарском доме. И чтобы за ужином всего хватило этим добрым и смелым людям. Страшные ветры, если они повеют, поднимут высоко-высоко самых сильных и самых честных.

Бай Димитр встревожился, когда Анна рассказала, что Манол пришел на встречу, как говорится, с пустыми руками, не принес материалов, которые у него просили. Эмил Попов посмотрел куда-то в пространство и сказал:

— Думаю, надо изолировать этого Манола.

Бай Димитр интуитивно почему-то не доверял человеку, которого звали Манолом Божиловым.

Стоянка накрывала на стол, а бай Димитр под предлогом, что у него заболела нога и он должен поразмяться, вышел во двор. Посмотрел на улочку с загадочными тенями, на небо с едва заметными летними звездами. Прислушался. Успокоившись, пошел в дом. Стоянка приглашала гостей к столу. Она пристально смотрела на свою Анну, и глаза ее наполнились слезами: ей бы любить, громко смеяться, бегать по траве под солнцем. Разве для пистолета созданы, эти пальчики?

— Садись, доченька, садись рядом с отцом, чтобы он не старел.

— Садись, Эмил! Садись и ты, Эмил!

Марков с умилением смотрел на Стоянку. Как быстро стареют наши женщины! Стоянке нет еще и пятидесяти пяти, а она уже похожа на седовласую библейскую старуху. Бай Димитру скоро шестьдесят, а он так отяжелел, словно ему все сто. Но это понятно. Ведь эти люди выносят на своих плечах страдания и тяготы, которые приносит борьба.

Попов сидел рядом с Анной и улыбался. Сборка шести радиостанций не такое уж большое дело. Но если придет подтверждение из Москвы и «Пар» снова сядет за ключ — вот это будет дело.

За ужином все оживленно разговаривали.

— Соли посыпь на крылышко, сынок, без соли оно не такое вкусное, — говорила Стоянка.

— Выпили бы, но раз сказали, что нельзя…

— Ну, будьте здоровы! — Эмил Марков поднял ладонь, сложенную в виде ковшика. — На сей раз хватит, бай Димитр. Если хочешь знать, наши продвигаются вперед со средней скоростью тридцать километров в сутки. Возьми карту и измерь расстояние от Харькова до Берлина, потом раздели на тридцать километров. Выходит, что к марту будущего года Берлин падет.

— Аминь… — Стоянка подняла руку, чтобы перекреститься, но, заметив свирепый взгляд мужа, смущенно опустила голову.

— А немцы видели Москву в свои бинокли, — с улыбкой проговорил Марков, разрезая грушу. — Видели. А их командование выясняло у вояк, где бы они хотели получить имение. Под Москвой, под Киевом или под Ленинградом? Сколько им нужно для хозяйства рабочих из местного населения. Но я не боялся за исход войны, потому что знал силу Советского Союза.