Павел Автомонов - Ледовый десант

Так мать и умерла, не дождавшись своих сыновей…

Сани опять остановились. Кто-то из бойцов дал три короткие автоматные очереди. Прислушались. В ответ также прозвучали выстрелы.

Уже совсем стемнело. Метель стала утихать.

Вскоре минеры, ехавшие на санях, увидели впереди две неподвижные фигуры. Почему двое? А где третий? Кого нет? Колокольцева? Бельды? Михалюты? Все молчали. Как оглушенная, сидела и Наташа.

Когда подъехали ближе, узнали Михалюту и Колокольцева. А третий… Мануэль Бельда, укутанный в плащ-палатку, лежал возле их ног.

— Как же это? — вскрикнул Павло Цимбалюк.

— Пуля попала прямо в сердце, — тихо произнес Колокольцев.

— Мануэля Нельду на сани Цимбалюка! Сергей, и ты иди туда! А мы с командиром — на сани Воскобойникова. Там есть санитарка! — распорядился Нудьга. Он подставил свое плечо Гнату. — Держись. У тебя сегодня тяжелая ночь.

— Самое трудное теперь позади. Я уже подумал было, зачем замерзать в этой пустыне, лучше уж все кончить гранатой, — произнес Михалюта хриплым голосом.

— Зачем же так? Сейчас ты оживешь. Руки у санитарки теплые, ласковые, — подморгнул хитровато Нудьга и крикнул: — Наталка, спасай своего харьковского студента!

Михалюта не успел опомниться, как к нему бросилась какая-то женщина.

— Гнат?! — вскрикнула она.

— Так это ты? Санитарка? — Михалюта обнял Наташу и посмотрел на минеров растерянными глазами.

— А мир не такой уж и большой. Определенно, — печально улыбнулся Воскобойников.

Гнат сел на сани. Наташа — рядом с ним. Она избегала его взгляда, говорила о гарнизоне в их селе, о сержанте Нудьге, который сперва принял ее за шпионку, а потом, узнав, кто она, подобрел и даже рассказал, как он, Гнат, замолвил за него словечко какой-то девушке.

Михалюта взял ее руки в свои, прижал к щеке. Наташа резко вырвала руки, будто их прислонили к раскаленной плите.

— Что с тобой? — удивился Гнат, а сердце сжалось от недоброго предчувствия. — Как твоя мама?

— Умерла.

— Кто же дома остался?

— Квартиранты.

— Немцы знают, что ты отправилась на наш берег?

— Никто не знает. У меня родственники есть везде, а в Мариуполе отцова сестра, тетка моя.

— Наверно, у тебя дома остался какой-нибудь защитничек?

Это был самый мучительный вопрос, на который рано или поздно она должна была ответить. Гнат заметил растерянность Наташи.

— Я думал прийти в твою хату, что возле моста, на краю обрыва, и попросить у тебя и у твоей матери убежища для себя и своей подруги.

— Какой еще подруги? — насторожилась Наташа.

— Рация ее имя. Коротковолновая радиостанция… Я еще в тот день на вокзале почувствовал, что нам может кто-нибудь перейти дорогу.

Наташа прикусила губу. Тогда, на вокзале, во время проводов харьковских студентов на рытье окопов, Гнат, увидев Анатолия Петровича, сказал, что преподаватель техникума староват для нее. Сказал, конечно, шутя, будучи уверен, что она не изменит ему, не променяет ни на кого другого. А она… Почему она, дура, не пошла с сержантом Пепинкой? Почему поддалась, попалась, как рыба на крючок, на слова того лейтенанта и Анатолия Петровича?.. Как-нибудь добралась бы до своего села и без помощи Анатолия. А не дошла бы, где-нибудь приютили бы люди. Тогда и мать дома не умерла бы. Ее добил своей изменой, своим хамским поведением Анатолий, пан староста.

Наташа опустила голову, всхлипнула.

— Мама… Мама…

Гнат положил руку на ее плечо.

— Успокойся. Я ничего не буду расспрашивать. Мы уже не те, какими ходили по шпалам заброшенной колеи, ожидая поездов на Мариуполь и Золочев. Те поезда шли в разные стороны. Видимо, такова наша судьба.

— Справа, определенно, обоз Марьяно мчится! — вдруг воскликнул Воскобойников.

Вскоре обе группы встретились. Михалюта слез с саней, пошел навстречу Марьяно Чико. Тот брел прихрамывая, поддерживаемый Канелем. Гнат узнал на правой ноге Марьяно шарф, подаренный ему Зиной.

— Марьяно! Что за фиеста? А где твой второй валенок?

— Подарок немцам, — вместо Чико ответил Франциско Канель.

Минеры тут же рассказали о ЧП, которое приключилось с их командиром.

Вся группа приблизилась к берегу незамеченной. Чико шел первым. И вдруг провалился в снег. Нога запуталась в Какой-то проволоке. Он догадался, проволочное заграждение, а может, мина натяжного действия. Если мина, то стоит только дернуть ногу и… Нет, не для того он пришел на берег этого Азовского моря, чтобы погибнуть на первых метрах вражеской территории.

«Что застыл, будто аист над лисичкиным блюдцем?» — спросил кто-то из минеров.

Чико не совсем понял сравнение, но знал, что подрывники часто называют мины «блюдцами» и «сковородками».

«Мина!» — крикнул он.

Осторожно придержав валенок за голенище, Чико высвободил из него ногу.

«Снимай с моей шея шарф», — попросил Канеля.

«А валенок?»

«Но! Но!» — решительно предостерег Чико.

Франциско снял с шеи Марьяно длинный шарф и обвернул им его ногу. Потом перевязал бечевкой.

Чико осторожно опустил в валенок мину-сюрприз. И группа, обойдя минное поле, вышла на шоссе Таганрог — Мариуполь.

— Мы слышали сильный взрыв, — кивнул Михалюта. — Наверно, это сработал ваш «сюрприз». А у нас несчастье. Убит Мануэль Бельда. Он там… На санях… Взяли, чтобы похоронить на берегу… Наткнулись на вмерзшие баржи. Оттуда ударили из пулеметов.

Чико и Канель опустили головы. Долго стояли молча.

— Значит, это по вам стрелял с берега? — выдавил наконец из себя Чико.

— Не с берега, а с барж.

— Под эта стрельба мы выходил на берег, — вспомнил Чико. — Наши взрывы — это салуд камарадо Мануэлю!

— Салуд! — Гнат сжал руку в кулак. — Потерь больше нет?

— Нет.

— И у нас тоже. Только вот… — Чико показал на перевязанную шарфом ногу.

— Вижу, — сказал Михалюта. — Поехали. Надо спешить.

Ледовый десант старшего сержанта Михалюты и инструктора Чико снова двинулся в путь.

— Слышите? — поднял руку Нудьга. — На берегу взорвалась граната. Это нам сигналят. Илья Гаврилович, наверное, волнуется. Мусафиров, дай в ответ автоматную очередь!..

— Товарищ полковник! Я слышал выстрелы, — доложил красноармеец, подбежав к Веденскому, стоявшему на берегу залива. — Может, это группа старшего сержанта Михалюты возвращается. Или группа Марьяно.

Рядом с Ильей Гавриловичем стояли капитан Доминго, старший лейтенант Мотыльков и командир группы Осипов, вернувшийся со своими минерами несколько часов тому назад.

— Взорвите еще одну гранату! — приказал Веденский.

— Есть! — козырнул красноармеец.

Уже двадцать часов прошло с тех пор, как группы ушли на задание. Но вернулась только одна. Полковник Веденский нервничал. Утром на заливе разыгрался буран. Были посланы поисковые группы с сигнальными ракетами. Однако поиски ничего не дали. Ледяная пустыня молчала. Только ветер неистово кружил снежным вихрем. Было двенадцать часов дня, а от подрывников никаких вестей.